О Господи, все так постыло, скучно, –
сказал Господь, – и почему я должен
творить сейчас и здесь? Сначала лучше
пойду перекушу, а там продолжу.

Забыв ребро (Адамово, конечно),
он перенесся ближе к кофеварке,
а в наступившей мигом тьме кромешной
за дело взялся бес легко и жарко.

В пылу трудов он так увлекся формой,
Что напрочь позабыл о содержанье.
Сваял «нетленку» и исчез проворно.
Тут Бог пришел с мечтой о прихожанах.

– Ну и хорош! Не помню сам, что делал!
Не зря вчера пригрезился Пикассо –
видать, нервозность при созданье тела
превысила критическую массу…

Бог загрустил. И стоило: за вечность
ни разу не отказывала память.
– А дева-то! Почти что безупречна!
Менять не буду – лучше так оставить...