Сталинская водичка

«Русская водка, что ты натворила…»
В.Цыганов.

5 декабря 1937 года.
Над Черёмуховским сельсоветом полощется красный флаг в честь первой годовщины со дня принятия Конституции СССР.
Радио бубнит об окончательной победе социализма и поёт ей дифирамбы.
Dithurambos – согласно античной мифологии – хвалебное песнопение во славу Бога виноградарства и виноделия Диониса.
Другое из его имён – Вакх.
Вакханалии – празднества, приобретшие со 2-го века до нашей эры характер оргий, то есть дикого разгула.
Последнее 45-летнему Ивану Черёмухину, однофамильцу родной деревни, неведомо. Однако ближе к вечеру станет «ведомо», да ещё как!
Прямо скажем – на долгие-долгие годы!
Сегодня настроение у мужика приподнятое, просто даже – великолепное!
Надел шерстяные носки бабушкиной вязки, всунул ноги в подшитые пимы, могучими плечами втиснулся в поношенный полушубок и нахлобучил на лысину, видавший виды, треух.
- Куды срядился? На дворе морозище, - вытянулась физиономия у жены.
- Не закудыкивай дорогу. Сколь раз говорено – не повезёт, - осердился муж.
Указал на тарелку репродуктора:
- Слыхала? Нынче День Сталинской конституции. Всенародный праздник!
У власти рабочие и крестьяне. Сгоняю по «железке» за городскими гостинцами.
Повезло черёмуховцам!
Железнодорожные пути прямо за околицей, где на одноколейке создан полустанок с разъездными путями для встречных поездов.
Поэтому здесь останавливаются «товарняки», можно забраться на тормозную площадку вагона и без помех за 20 минут оказаться в Шадринске.
Мороз для сибиряка – не беда. Не такое видывал.
Как в пословице: стужа да нужа, да царская служба – всё перенёс на своей шкуре.
Детство и отрочество прошли в крестьянской семье среднего достатка.
В 1916-ом забрили солдатом на 1-ю Мировую войну, намёрзся в траншеях да окопах.
Канонир 2-го разряда при опрокидывании пушки её лафетом изуродовал ногу и навсегда охромел. Главное, вернулся домой живым.
Такой разговорчивый!
Где бывал, что видал, если и соврёт, то копейки не берёт.
Женился, наплодил пятерых детей, обзавёлся каким-никаким хозяйством, без которого деревенскому жителю не обойтись.
В революцию, Бог миловал, калеку ни в «красные», ни в «белые» не завербовали.
Подфартило разминуться и с коллективизацией. Конечно, по другой причине.
В соседстве образовали совхоз-техникум. Учить будущих агрономов и зоотехников.
Там и пристроился на плотницкие и разные работы, оказавшись мастером на все руки.
Везунчик! Однако всё до поры до времени.
Эх! Закудыкала-таки жена дорогу!
К товарному составу не поспел. Зато на совхозной подводе доставили его обозники до места назначения в целости-сохранности.
А вот в городе от несчастья не уберёгся!
Поначалу всё складывалось, будто предсказанное по картам.
К великому праздничку в совхозе побаловали зарплатой, и Черёмухин накупил ребятишкам угощения слаще, чем предлагаются в лавках сельпо.
Уподобился найти халвы.
Миленько да всякой помаленьку – сразу нескольких сортов.
Подсолнечной, ореховой, арахисовой и даже тахинной из кунжутного семени.
Не забыл и про супружницу – Настасью Прокопьевну.
На барахолке для неё выторговал распашной сарафан с застёжками спереди и пояском.
Нарядный! Как говорится, ситчиком подбитый, шёлком покрытый.
Базарный барыга пошёл на скидку при одном условии:
- Не будь, как нелюдимый сыч, – ставь русский магарыч.
Вообще-то, Иван среди сельчан слыл трезвенником, усов в корчажной бражке не мочил.
На работе его другим в пример ставили, Грамотами поощряли.
А тут и сам не понял, как на радостях соблазнился испить хмельного.
Пивнушка под боком. Зазорно жадничать и не сопроводить удачную сделку по дедовскому обычаю рукопожатием с запитием?
Употребили винца по «соточке» да пивка по кружечке, закусили ливерными пирожками и разошлись, как сват со сватьюшкой, полюбовно.
Довольный покупками, наш вояжёр заторопился на вокзал.
Товарные поезда с паровозной тягой в те времена ползали медленно и не часто.
Пока Иван топтался на перроне в ожидании попутного рейса, выдуло из него зимними ледяными ветрами весь хмель.
Продрогшему до костей, стрельнула в голову, однажды слышанная на зимней рыбалке, прибаутка:
- Что-то пятки стали зябнуть, не пора ль ещё дерябнуть?
И он заскочил в станционный ресторанчик.
Располневшая буфетчица от его просьбы угостить сорокаградусной грубо отмахнулась:
- Слепой, что ли? Перерыв. Над отчётом маюсь. Погоди с полчасика.
Незадачливый выпивоха двинулся на выход, из дверей которого навстречу вошли двое в форме железнодорожников.
Оба явно навеселе, и один из них с порога лирично заюморил:

Лизавета! Лизавета! Я люблю тебя за это.
И за это и за то, что целуешь горячо.

Его приятель, более молодой и менее поэтичный, сходу перешёл на деловую прозу:
- Елизавета Фроловна! Премии получили. Гуляем. Праздник!
Личико буфетчицы преобразилось приветливостью, щёчки зарумянились, а глазки воссияли солнечным зайчиком.
Понятливая! Она тотчас отбросила бумажки отчёта в сторону и засуетилась.
На прилавок водрузила гранёные стаканы, и в них, ручьисто изливаясь, забулькала водка.
Черёмухин не растерялся.
Старый артиллерист умело навёл свой оптический дальномер на панораму события и выпалил залпом:
- Ага! По блату, как брату, а другим – в зад лопату! Где же смычка города и деревни?
Ну-ка, в День Сталинской Конституции плесни и мне… сталинской водички!
- Сталинской? Я не ослышался? – возмутился «лирик».
- Сталинской! – повторил, правда, несколько дрогнувшим голосом, Иван.
- Ты оскорбил нашего вождя товарища Сталина! Это тебе так не пройдёт, - злобно ощерился приставала. И, цепко ухватив Черёмухина за ворот полушубка, скомандовал собутыльнику:
- Паша! Зови энкеведешника!
Милиционер дежурил в соседнем помещении и мигом примчался к месту происшествия.
Выслушал доносчиков, похвалил их за политическую бдительность и силком уволок за собой сопротивлявшегося Черёмухина.
Единственное, что каким-то образом дошло до супруги несчастного мужика вместе с жутким известием об аресте мужа – это купленный для неё сарафанчик.
«Сарафанное радио» не пело о бедняге дифирамбы, а несло околесицу – каким хитрым врагом народа оказался скромный сельчанин.
Сам же Черёмухин за десять лет отсутствия вдали от родимых мест навидался вакханалий судебного и внесудебного произвола.
Возвратился с «закудыканной дороги» без халвы воспоминаний с немым языком, прослыв молчальником о пережитом до конца своих дней.
И спиртного больше никогда во рту не держал.
…В заключение обратимся к латыни.
Знакомо ныне каждому, пьющему прохладительные напитки, словечко – аква.
Agua – вода.
В смеси со спиртом аgua vitae – аква витэ: живительная влага – водка.
Ну, какое отношение это может иметь к И.В. Сталину?
Прямое!
«Сталинская водичка» для деревенского бедолаги оказалась крепче, так называемой, царской водки, представляющей собой смесь азотной и соляной кислоты, иногда – и серной.
Она ему все печёнки изъела, укоротив и без того недолгий век страдальца.
Как говорят, заставь дурака Богу молиться – весь лоб расшибёт.
Если бы себе – чёрт с ним!
А то ведь тем, кто под руку подвернулся чиновнику, наделённому властью над людьми.
Последующим поколениям моих сограждан выпало иное.
Пили «хрущёвку», «брежневку», «андроповку». А «ельцинку» хлестали круглосуточно.
Названия не официальные – фольклорного происхождения.
А вот «Путинка» нынче в магазинах продаётся открыто.
Не знаю только: что или кто имеется в виду?
«Бренд» чей-то, означающий счастливый путь и «незакудыканную» дорогу, либо какая-то конкретная vip-persona?

Постскриптум.

Иван Черёмухин в конце ХХ века надзорной инстанцией областного суда полностью реабилитирован как незаконно репрессированный

Морозов Николай, 2010

Сертификат Поэзия.ру: серия 679 № 81259 от 14.07.2010

0 | 0 | 1661 | 25.11.2024. 05:00:36

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []