Старые, старые сказки…

Старые, старые сказки…

Смешно сказать, но с некоторых пор я стала серьёзно относиться к сказкам. Прежде, самым естественным образом выливаясь в отдохновенье, они обещали радость встречи с Чудесным. Их сюжеты завораживали, госпожа Фантазия мгновенно пробуждалась и пускалась в безудержный пляс, а Его Величество Время включало первую скорость и неслось куда-то, бесшабашно расширяя строгие рамки вменённой ему однажды раз и навсегда размеренности и чёткости...
Но как же, оказывается, полезно, будучи взрослым, хотя бы изредка перечитывать как «с чистого листа» почти забытые старые сказки! Всё равно, что оглядываться на самих себя, или, отойдя на некоторое расстояние, попробовать пристальней всмотреться в то, что тебя окружает, к чему привык до такой степени, что не замечаешь вовсе – настолько «глаз замылился».

В один из июньских вечеров, под монотонно секущийся дождь, коим безудержно в этом престранном начале летнего сезона закормила нас Природа, я, по обыкновению, читала перед сном. Вроде ничего особенного, если не считать того, что спустя какое-то время вдруг поняла, что некоторые никому пока не высказанные – настолько они потайные и горькие - мои мысли вложены в уста персонажей сразу нескольких давным-давно и в чужедальних краях написанных небывальщин. Да и в сюжетах проступало не чьё-нибудь, а именно моё (наше) Настоящее. Где-то оно – было, а у нас - есть до сих пор и, подозреваю, быть ему ещё, ой, как долго!.. Пусть не конкретно здесь, в провинциальном российском городишке… А, впрочем, почему бы и нет? Только вот не по себе становится от этих «узнаваний». Молчаливо отмахиваешься, бурчишь про себя недовольно: «да ну, ерунда какая, это ж когда и где было, мы-то при чём…», а деваться-то от нагрянувшего беспокойства некуда. И сон – как рукой снимет. И ходишь на следующий день невыспавшийся, насупленный, внутренне подбоченясь, будто готовишься к неожиданной схватке с невесть откуда взявшимся недругом. И уже вызрело и вертится на языке, как бы примериваясь к мирному исходу обращение примерно такого содержания: «Достопочтимый месье Оскар (Уайльд)! Ну, зачем, с какой стати Вам понадобилось одушевлять неодушевлённые предметы, наделять их забавными (людскими!) характеристиками, щедро предоставлять им страницы для монологов, размышлений, наделять судьбами (людей!)?.. А иных своих героев – и с кого Вы только их, таких настоящих списали-то, что они и по сие время не перевелись от стыда?! - довольствовать лишь несколькими короткими строчками метких, хлёстких фраз? Пусть бы для наших замутившихся душ сказки оставались только сказками - чистыми и светлыми островками, которые мы бы с удовольствием открывали каждый раз с тем же сохранившимся навсегда первым детским восторгом! Мы бы с ними и в них чувствовали себя детьми – нам же этого так не хватает! А мы смотримся в них, будто в кривые зеркала и воочию видим уродливые отражения действительности!.. ».
Наверное, я бы долго мучила автора нескончаемыми вопросами, если б, в конце концов, для меня не стал очевидным единственно возможный ответ: достучаться до живых человеческих сердец! Непросто понимать и принимать затею классика, когда она как нельзя точно вписывается в «объективную реальность». Но зато какой блестящий вариант литературно-исторического «бумеранга»! Вы только вчитайтесь:
«… Пажу удвоили жалованье. Так как Паж не получал никакого жалованья вовсе, то пользы от этого ему было мало, но зато очень много чести, и потому об этом было своевременно оповещено в Придворной газете».

«…Король вызвался поиграть на флейте. Он играл из рук вон плохо, но никто ни разу не осмелился сказать ему это, потому что он был Король...».

«…что бы он ни делал, все восклицали: - Восхитительно! Восхитительно!».

Король: - Фейерверк так же прекрасен, как моя игра на флейте, и я лично предпочитаю его огни звёздам, потому что, по крайней мере, знаешь наверняка, когда эти огни зажгутся…».

Вам это ничего не напоминает?.. По-моему, уж чем-чем, а обилием «придворных газет» с «радостными новостями» мы никогда не были обделены, а ныне - особенно. Впрочем, как и дурной игрой очередного Короля, которому рукоплещет разве что сытая свита. А бедный преданный Паж, равно как и Маленький Ганс из сказки «Преданный друг», в которых мне почему-то видится собирательный образ нашего несчастного, опущенного народа, по-прежнему гол как сокол. Одно лишь безвозмездно и на века дано им (нам) Господом Богом в утешение и неразменное богатство – счастье замечать и радоваться сиянию звёзд на полночном небе. Настоящих звёзд… Да лучиться изнутри тихим светом не избываемой никакими лихолетьями сыновней (дочерней) благодарности при долгих взглядах на притягательную бескрайность российских просторов… В которых только и есть истинная красота. Настоящая…

***

Наверняка каждый из нас хоть однажды вслушивался в пространные, витиевато скроенные «послания» Короля (давайте оставим этот титул, хотя, мне так титул «королёк» более меток) к народу. Помните, как по первости впечатляло, манило перспективами, тетешкало надеждами, коих в нашем простом человеке ничем не заслонить, как не заслонить «веру в доброго царя-батюшку»?.. Но прочитала в одной из сказок следующие строки:
«Ракета – Стрекозе: - …Порой я веду очень продолжительные беседы сама с собой, и, признаться, я настолько образована и умна, что иной раз не понимаю ни единого слова из того, что говорю....». Как тут удержаться от ироничной улыбки, сходство-то очевидно! И, не поверите, стало легче! Мы-то, неисправимые мечтатели-утописты, всякий раз воодушевляемся в преддверии обещанных повышений зарплат, пенсий, пособий! Одни бедные мамочки не знают, куда приспособить государством положенные 70 рэ за ребятёнка взращиваемого, другие хватают завалящего мужичонку дабы зачать и родить второго (или последующего) «капитального» малыша… Кто-то лихорадочно высчитывает, сколько же завтра ему положат пенсии, если сегодня добровольно и ежемесячно лишать себя энной части скудного заработка? А что в итоге? Ни тебе достатка, ни тебе уверенности в дне сегодняшнем («завтра» вообще не обсуждается) – ни-че-го. И как же кивается гневно в сторону первопрестольной, и речь, поначалу вполне пристойная, скатывается в брань. А чего кивать да негодованием попусту исходить, когда достаточно запомнить одну простую вещь: «посланием» нас, простых смертных, систематически публично по всем каналам по-сы-ла-ют! А то, что в газетёнках следует ниже заголовка мелким шрифтом – так то чистой воды «продолжительная беседа с самим собой». Откорректированная грамотными придворцами.
Как это важно - и для душевного комфорта, и для здоровья - вовремя понять, что кроме нас самих, мы никому не нужны. Ну, разве что как рабсила да ещё, может, для статистики, которая тоже да-авно (не с самого ли своего начала?) разделилась на официальную (стабильно-позитивную) и неофициальную, безжалостно свидетельствующую о продолжающейся духовной и физической деградации.

***
«Когда я был жив, и у меня было живое человеческое сердце, я не знал, что такое слёзы…»… Как меня смутила эта реплика Принца, было в ней что-то, что заставило ещё и ещё раз вернуться к ней, перечитать, выписать, чтобы позже попробовать найти мешаемое противоречие. «Когда я был жив…», «живое сердце…» - повторяла я, тормоша ставшее вдруг неповоротливым сознание. Разве человек с окаменевшим сердцем умеет плакать? Что такое слёзы, и какими горькими они бывают, я знаю с детства, выходит, моё сердце – неживое?! Абсурд какой-то. Но как же всё оказалось просто и спасительно! Счастливый Принц, при жизни не знавший никаких бед, отказов, запретов, потому и оказался лишён главного – живого человеческого сердца, что ему не довелось изведать боли ни за себя, ни за ближнего. Ведь единственно посредством переживаний возможно научиться Состраданию, Милосердию, Добросердечию. Иного пути нет. И никогда не было. И каждый из нас жив до тех пор, пока его сердце способно со-чувствовать, со-переживать; пока оно – болит.
Как это важно – понять, что ты ещё жив… Жив, потому что рад любой малости сотворить Добро. Пусть незаметное, крохотное, ненавязчивое, но целительное, прежде всего для тебя самого. И с какой грустью всякий раз сжимается сердце, согласно отзываясь на мудрое объяснение Принца:
«Ласточка: - И странно, хотя на дворе стужа, мне теперь нисколько не холодно.
Принц: Это потому, что ты сделала доброе дело…».
Что ещё в этой жизни может быть ценно, кроме Добра – вечного и верного спутника Любви?.. А нет ничего…
========
Перечитывая всё написанное выше, я видела, что оно не окончено и скроено как-то… непоследовательно, будто наспех. И никак не могла понять, что мешает поставить точку и надо ли её ставить, чтобы отложить эту небольшую, в сбивчивом темпе написанную работу, к которой я возвращалась десятки и десятки раз, так и не решившись одним махом выделить весь текст и нажать клавишу «delete». Одолевали сомнения, стоило ли так, в общем-то, поверхностно рассуждать о нашей непросто устроенной жизни, да и устроенной ли – ведь люди сами лучше знают, как им живётся; проводить параллели с прошлым, которые могут посеять в сознании разве только семена близкого уныния и недовольства собою, судьбой, жизнью?.. А перед глазами который день стоял уютный, хоть и чужой домик в низине, в аккурат за Городищенским озерком в Старом Изборске. Вспоминались незнакомые, но приветливые жители местной деревушки, в любую минуту готовые подсобить делом или советом (нам-то городским крестьянское дело – наука трудная, тут без совета да участия не обойдёшься); шумная – как бы много она поведала нам, если бы мы понимали её язык! - вода в окрестностях бывшей, давно развалившейся мельницы…
Позже, уже дома, привычным жестом проводя по лицу ладонью, я каждый раз отмечала с изумлением, какой гладкой, «как у младенчика», стала кожа после того, как я трижды умылась водой из целебного, запрятанного в лесочке родника с игривым названием «Шипунок». Тело, разгоряченное быстрым и почти вертикальным подъемом по извилистой тропе почти на самый верх горы (из неё с давних времён добывали туф), казалось, надолго удержит в себе и сбившееся дыхание, и гул в ногах; запомнит нечаянное очарование от открывшейся вдруг перед глазами объёмной панорамы одного из красивейших мест Псковщины. Тогда-то в первый раз мелькнуло восторженное: «Ах ты, Боженька! Красотища-то какая!..». В тот восторг разом будто опрокинулись, сгинув, и накопившаяся за годы будничного бытования досада, и неуверенности, страхи, отчаяние последних месяцев. И где-то по самой кромке сознания пронеслось: «Да шут с ними, царьками и придворцами, свитой и дурацкими указами! У них на всех один исход, мастерски прописанный в одной из сказок, помните, Ракета, упав на спину Гусыни, прошипела перед тем, как погаснуть: - Я знала, что произведу сенсацию…»4? Властолюбцы и вся их расплодившаяся рать так любят сенсации… Вот и пусть довольствуются обществом друг друга. А у нас… У нас есть дела поважнее. Выше я опрометчиво написала, что мы никому здесь не нужны. Это не так. Мы нужны Богу, которого носим в своих душах и который в трудную минуту всегда оказывается рядом. Мы нужны своим детям – кому ещё им довериться и по кому сверять свои начала? Как опора и защита мы нужны своим постаревшим родителям, растерявшимся перед бойким ходом так непохожей на себя жизни. Мы нужны своей земле, той самой, которую называем Родиной, потому что иной уже не никогда будет…
И что бы там дальше с нами не происходило, иногда, по какому-нибудь внутреннему, интуитивному порыву мы, обыкновенные люди, про которых говорят «маленькие человечки», всё с той же непосредственностью и лёгкостью, как это было когда-то, будем окунаться в собственное Детство, перелистывая страницы старых, старых сказок, чтобы впопыхах, в нескончаемой спешке по жизни не растерять главное наследство, завещанное нам предками: Веру, Надежду, Любовь… Чтобы продолжить жить. Просто жить. По-человечески.
==========
Использованы фрагменты из сказок: «Счастливый Принц», «Зажигательная ракета».

Вита Шафронская, 2010

Сертификат Поэзия.ру: серия 1313 № 81068 от 06.07.2010

0 | 1 | 1833 | 18.12.2024. 17:19:35

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []