Что ж сник душой на камышовой проще?
Что ж даль ристальна кровью не игрится?
Что ж цепь так тяжела? Ужель за то, что
Народ твой не прижаловал царицу?

Хотелось вёдра, а накликал гром ты.
Все думал: Гришка, погудев, убудет.
Играя с шельмой, сам ушел в потемки.
Ему ж – всё куклы: что волы, что люди…

Теперь забудь Сечи златые трубы,
Когда, вспоенны росною купелью,
Слеталися степные вольнолюбы
На мед речей осанистого Хмеля!

А дальше – брат на брата, князь на князя…
И глад такой, что небеса возропщут!
И царь, и гетман, хмурясь, рыкнут разом:
«Умри, но не замай державной мощи!»

И Ненасытец*, сорванный с придонья,
Волной горячей вздыблет слезы вдовьи…
Лишь тень твоя на камышовой проще
За упокой Сечи трепещет нощно.


*Ненасытец - самый большой из днепровских порогов. Печально известен своей "ненасытностью" человеческими жизнями, унесенными в результате попыток его преодолеть.