Георг Гейм. Так ты мертва?...

Так ты мертва? Но шевельнулась грудь!
Вот вздох. Дыши! А вот ещё один,
Она жива, пытается вздохнуть!
Но нет – то тень от дрогнувших гардин.

На шее белой синие следы –
Удушья пятна от злодейских рук,
Как ожерелье странной красоты,
Как украшение предсмертных мук.

Грудь нежная твоя обнажена,
Становится она всё холодней.
Рассыпана волос твоих волна,
И гребня серебро мерцает в ней.

Это тебя я жарко обнимал,
Порывов страсти удержать не мог?
Возле тебя так сладко отдыхал,
И из грудей твоих пил терпкий сок?

Это был я, кто в ярости слепой,
Как адский факел дьявольский, горел?
И, как дурманом, опоён тобой,
Восторгом, или злобою кипел?

А, может быть, всё это смутный сон?
Спокоен я, далёкий от страстей.
Чуть слышен дальний колокольный звон,
И тихо, как под сводами церквей.

Мне чудится – она меня зовёт!
Где ты теперь? Ответь мне, дай ответ!
Но тело голое бело, как лёд,
И сверху льётся бледный, синий свет.

Зачем ты, молча, страшно так лежишь?
В лице нет ни кровинки, ни одной.
Ты умерла? Иль просто тихо спишь?
Чу! Ведь она качнула головой?

Всё, ухожу! – Он кинулся к дверям,
Вечерний ветер налетел тотчас,
Ей волосы рассыпал по плечам,
Как пламя чёрное, взлетел, угас…

      Georg Heym. Bist du nun tot?...

Bist du nun tot? Da hebt die Brust sich noch,
Es war ein Schatten, der darüber fegt,
Der in der ungewissen Dämmrung kroch
Vom Vorhang, der im Nachtwind Falten schlägt.

Wie ist dein Kehlkopf blau, draus ächzend fuhr
Dein leises Stöhnen von der Hände Druck.
Das ist der Würgemale tiefe Spur,
Du nimmst ins Grab sie nun als letzten Schmuck.

Die weißen Brüste schimmern hoch empor,
Indes dein stummes Haupt nach hinten sank,
Das aus dem Haar den Silberkamm verlor.
Bist du das, die ich einst so heiß umschlang?

Bin ich denn der, der einst bei dir geruht
Vor Liebe toll und bittrer Leidenschaft,
Der in dich sank wie in ein Meer von Glut
Und deine Brüste trank wie Traubensaft?

Bin ich denn der, der so voll Zorn gebrannt
Wie einer Höllenfackel Göttlichkeit,
Und deine Kehle wie im Rausch umspannt ,
In Hasses ungeheurer Freudigkeit?

Ist das nicht alles nur ein wüster Traum?
Ich bin so ruhig und so fern der Gier.
Die fernen Glocken zittern in dem Raum,
Es ist so still wie in den Kirchen hier.

Wie ist das alles fremd und sonderbar?
Wo bist du nun? Was gibst du Antwort nicht?
- Ihr nackter Leib ist kalt und eisesklar
Im blassen Schein vom blauen Ampellicht. -

Was ließ sie alles auch so stumm geschehn.
Sie wird mir furchtbar, wenn so stumm sie liegt.
O wäre nur ein Tropfen Bluts zu sehn.
Was ist das, hat sie ihren Kopf gewiegt?

Ich will hier fort. - Er stürzt aus dem Gemach.
Der Nachtwind, der im Haar der Toten zischt,
Löst leis es auf. Es weht dem Winde nach,
Gleich schwarzer Flamme, die im Sturm verlischt.
 

Р. Митин, поэтический перевод, 2010

Сертификат Поэзия.ру: серия 1115 № 80046 от 19.05.2010

0 | 0 | 1782 | 18.11.2024. 01:02:56

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []