Когда в барак пришло известье,
Сосед по нарам, Колька Штырь,
Кричал, гремя совком из жести:
— Опился кровушки упырь!

— Опи-ился!.. — И гулял вприсядку.
Барак смотрел и замирал.
А он, блажной: — Даешь трехрядку! —
Орал и так перебирал

Святых, что иней стыл на звездах,
А за распадком Саюн Цы
Колы качнулись на погостах —
Зашевелились мертвецы.

Видать, и мертвецам хотелось
Коснуться радости такой,
И Кольку похвалить за смелость:
«Ай, парень, молодец какой!..»

Но был мороз, хоть пахло мартом,
И волчьи свадьбы на бегу
Отметки ставили с азартом
У тех колов и шли в тайгу.

А из тайги слетались души
К местам своим, со всех концов...
Земля, проколотая стужей,
Не отпустила мертвецов.

А утром Штырь и не умылся.
Вошел конвой во всей красе...
А мы-то думали — опился.
А там ее хлебали все!

А там, в Кремле, под звон капели
Справляли тризну егеря...
Как пахла порохом заря!
Кто заложил тогда Штыря,
Мы не узнали. Не сумели.