А поезд шел - чем дальше, тем рыжей,
по тропам козьих ножек, падежей -
бодливых слов, скотины без управы.
Скрипящие суставами составы
перебирали четки рек и скал
костяшками просмоленными шпал.
На воротах рубашек цвета хаки
тугие вены выводили влаги
автографы над грифами гитар,
и каждый дед был по-ребячьи стар.
Уже вовсю кричала проводница
под прапором из лыковой станицы,
и, упирая горлышко в десну,
ловило солнце юга на блесну
бутылка жигулевского, и в раме
смирение шло по миру кругами,
поглаживая временем и пылью
скукоженные выправкою крылья…
А поезд выл, стучал и шел на звук,
по стыкам лет пересекая круг.