К "Отчету о выступлении российских писателей на Лейпцигской книжной ярмарке" (Елена Рышkoва)

Начну с того, что моя всуе упомянутая книжка называется «Медведь пляшет». «Медведи пляшут» - было бы добрым названием для заграничной статьи о «русских на книжной ярмарке. И все-таки расскажу, как я туда попал, на ярмарку и в престижный список участников.
Поскольку у меня вышла итоговая работа под неопределенным названием «Зарубежная поэзия в переводах Вячеслава Куприянова», где были исключительно мои переводы с немецкого, я решил, что мне есть что показать немцам на их очередной ярмарке. Но мне сообщили официально, что Россия никакого участия в Лейпцигской ярмарке не принимает.
И тут мне повезло, как раз вылез из берлоги мой «Медведь», и немецкий издатель пригласил меня на чтения в Лейпциг. За день до вылета я позвонил Полякову и с удивлением узнал, что он тоже будет на ярмарке. По какому поводу я уточнять не стал, поскольку сам Поляков в это время катался на лыжах. Подумал, все равно там увидимся.
В аэропорту Внуково я пришел в тихий ужас, обнаружив, что лечу одним рейсом с господином В.Сорокиным.
И уже в Лейпциге оказалось, что здесь обширная русская программа. Слава Богу, без Сорокина, который, видимо, прибыл по более важному делу.
Возможно, здесь это никого не заинтересует, но замечу, что своей Антологией мне там никого заинтересовать не удалось, хотя ее мельком показали по телевидению.
А теперь некоторые заметки к увиденному, услышанному и прочитанному
«О ключевом лице русского концептуализма Льве Рубинштейне…» Речь шла о проблемах массовой и элитарной культуры. Полякова возмутило, что Рубинштейна профессор Майер обозначил как «поэта», и он стал пытать бедного профессора, требуя прочесть хотя бы строчку из этого автора, на что профессор пролепетал наконец – «Мама мыла раму», а затем и вообще признался, что он вырос в Америке. Рубинштейн выпущен в Германии в аккуратном деревянном ящичке со всеми карточками внутри, но из публики мало кто видел этот ящичек. Естественно, мало кто понимал, о чем сыр-бор.
Немного об элитарности в немецком понимании. У нас и сегодня выдающиеся представители культуры любят вспоминать, как они в мрачные советские времена на своих кухнях вели свои смелые разговоры. На некоторых таких кухнях в свое время побывали некоторые слависты. Так появилась кухонная литература, которая, будучи разрешенной, стала именоваться элитарной.
Автор заметки (см. выше) массовой литературой считает русскую классику.
На Франкфуртской книжной ярмаке (2002) лауреат государственной премии России Ирина Прохорова объяснила немцам, что русская классика играла в своем 19 веке ту же роль, что телевидение сегодня…

«Профессор Хольт Майер привел в пример прозу Владимира Сорокина «Месяц в Дахау» как пример литературного преобразования идеи немецкого осознания своего националсоциалистического прошлого».
Для немецких славистов, это надо понимать, не только для нашей Хакамады, Сорокин – это «ихнее все». Поляков правильно возмутился, ведь речь о той Великой войне, которая для нас все еще «Отечественная». Астафьева – о войне – у них нет, а вот Сорокин есть, открыл немцам на их же войну глаза!
Осмелюсь повторить: «пример литературного преобразования идеи немецкого осознания…»
Немножко потопчусь на этом месте. Вообще спорить с немецкими славистами (не только с ними) нельзя. Они не спорят. Они говорят в смысле постмодернистского сознания, вы, возможно, правы, но мы все равно правее. Нам виднее. Но мы иногда готовы вас послушать, чтобы с вами не согласиться. На возмущение Полякова Майер и ткнул «русских» в их «советский гимн», по старой советской логике – «зато у вас негров линчуют». Часть публики на этот аргумент ответила рукоплесканием, что опять-таки возмутило Полякова. Не понимает Поляков, что немцев надо спрашивать, под какой гимн навытяжку стоять! «Куда менее поэтический текст», черт знает что, старый, значит, оставить?
А теперь все-таки, что нового сказал Сорокин немцам об их войне. Об этом у них говорится так: Сорокин освободил немцев от чувства вины за уничтожение евреев во Второй мировой войне. Возможно за это он и стал лауреатом министерства культуры Германии. Однако попробуйте об этом сказать в той же дискуссии!
Не в этом ли «большое культурное различие между Россией и Европой», которое, согласно заведующей фрау Михоэлс, «следует преодолевать»?
И далее в статье – «Это особенно остро смотрится на фоне огромных плакатов с изображением Сталина, что будут размещены в Москве ко Дню Победы 9 мая».
Вот, еще только «будут размещены» (будут ли?), а уже на их фоне что-то смотрится…

«Стало очевидным то, что литература в России переняла на себя большую часть просветительской миссии контролируемой (контролируемых) государством массмедиа.
Откуда это так стало? Где эта «миссия»?
И где государства не контролируют масс-медиа? К тому же плохо контролируют.

Что читать нужно Льва Толстого, предложила славист Татьяна Михэлис.

«Сумбур вместо музыки» в немецких головах. Я бы для них еще и Жданова повесил.

Вячеслав Куприянов, 2010

Сертификат Поэзия.ру: серия 1109 № 79014 от 07.04.2010

0 | 0 | 1788 | 18.12.2024. 22:11:41

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []