набросок в голосе

..
Тот, кто жив – безмятежен, но мается здесь тот, кто – мёртв.
У земли плодородной, что странно, есть доля иная –
укрывать тёмным саваном души до лучших времён;
только вереск цветёт, белой дымкой погост пеленая,
только няньки снуют – неустанные ветры – поют,
колыбели качают да тихие сказки бормочут.
Я к тебе прихожу убедиться, что ласков приют –
я давно отыскала тропинку к нему покороче.
..
Мир живёт, суетится, грохочет – и в этом он весь –
забывать научился ещё в материнской утробе.
Выцветают на солнце венки, словно зелень в траве,
стынут надписи в мраморе строгих и мрачных надгробий.
..
Золочёные клёны на фоне крестов и колонн –
ты нарушила вето двуцветья, встревожив обитель.
Что ты думала, осень, к могилам идя на поклон?
Разве кинет взволнованно «бис» недовольный твой зритель...
Ты – пародия красок, нежданный непрошеный гость,
а пунцовые гроздья рябин перебрали кармина;
вряд ли тронут твои фестивали надменный погост,
недвижимые камни едва ли поймут пантомиму.
..
Среброглазая бродит луна, как кладбищенский вор,
озирая со знанием дела холмы и надгробья.
Проверяет ограды чугунные: нет ли кого?
Где-то тени спугнёт, где-то шайку разгонит воронью.
Молчаливые даты. Застывшие лица. Кресты.
Две скамьи деревянных, слегка покосившийся столик –
и, казалось бы, сунется кто в эту гулкую тишь –
только звон колокольный к утру, да и то поневоле.
..
Я к тебе прихожу убедиться, что ласков приют,
что ветра колыбельку твою неустанно качают.
Ты не думай, я помню. Я помню. По-прежнему пью
из глубокой реки одиночество вкупе с печалью.
Я к тебе прихожу и надеюсь – укажешь мне брод
через редкие сны, через долгие годы сомнений,
ты не думай, я помню. Я помню. Плачу серебром
за возможность сказать, что тебя мне никто не заменит.
Я к тебе прихожу, чтоб погладить холодный гранит,
чтобы камни вокруг перебрать в тишине поимённо.
Как неправильно это – живых навсегда хоронить.
Как неправильно – маяться мне, одинокой и мёртвой.
__________________
октябрь 2008г