Русский музей,
югославские “примитивисты”,
Выставка,
живопись теплая как душегрей.
Отогревалась душа незатейливо, быстро.
Свет из картинок сочился - балканский елей.
Живопись, снятая бережно с детской ладошки,
С хитростью доброй, мужицкой. С улыбкой в усы
На посетителей щурились южные кошки,
Превозмогали условность брехливые псы.
В том баснословном году, наконец,
умер Брежнев.
Не замутилась, однако, застойная Русь.
Было легко на душе и пустынно, как прежде.
Жизнь не прочитывалась, помнилась наизусть.
Только тогда,
был свободен я и
сопричастен
Всем временам,
был, как птицы небесные сыт.
Помню - давалось оно, примитивное счастье.
Где он теперь,
югославский живой колорит?

Мгла, аскетизм “деревенщиков”,
жизнь за забором -
Мы упивались тоскою,
смиренье души
Не устояло, однако,
пред южным напором.

И умереть мне хотелось в боснийской глуши.