
***
…И в роль войти землемера К. –
лишь станет тоска сильней.
Промолвить: «Боже, Твои снега
до самой души моей».
Пусть Замка нет – на ближнем холме
сгоревшей мельницы бок,
где дряхлый чёрт, как сдаётся мне,
зимой стережёт оброк –
слезинок горсть да ребячий страх,
да нить сушеных опят.
Как страшно там на больших ветрах
стропила скрипят…скрипят.
И к Фриде в дом ввечеру зайдя,
где стирка, где вёдер звон,
сомлеть в пару, и среди белья
в чудной провалиться сон –
в нём тоже снег, но ещё белей,
и ангел чиновный Кламм
в карете черной летит своей,
к холодным мчит небесам.
"Боже, Твои снега
до самой души моей".
Божественная проникновенность, Серёж. И, кажется, никуда не убежишь от вездесущего кафкианства. От неисчислимых миров, живущих своей собственной жизнью, приходящих к абсурду и замешательству от каждого пересечения орбит. Чуждость, одиночество, снега до самой души... И нельзя войти в роль, потому что никто из неё не вышел. Разве что, те, кто способен провалиться в чудной сон и увидеть чиновного ангела, летящего к небесам и белее белого снег...
Вот, как-то так.