Почти убежал от удачи и шума,
От стона и плача, и бега, и свиста,
Но снова шабашит негласная дума:
И пялится око умно и угрюмо
Новопреставленного Евангелиста.

И руки, что пряли, пахали и жали,
И очи, что мимо смотрели работы,
Дабы не дрожали, к оружью прижали,
Заряды забили в святые скрижали,
И прем, упакованы в речи и роты.

О, Господи, хочется хлеба и воли,
Как хочется слова, не крови и пули,
Пусть не без печали и смерти и боли,
Пусть с долею страха в невольном глаголе,
Чтоб прежде свершили и после уснули.

Но этакой блажью терзаться в рассудке
Не выйдет, мой милый, не выйдет без крови,
Соленые слезы, соленые шутки,
Лишь с виду печальны, не важны, не жутки,
Полки лишь в засаде, полки наготове.

Не хлебом единым... но все-таки хлебом,
Не верой одною... но все-таки верой...
Не промыслом вечным и, к счастью, не небом,
Тому – Святополком, а этому – Глебом,
Но рано ли, поздно, а – полною мерой.