Нувейба

Белый паром с синею полосою
уходит из порта утром, когда еще холодно и солнце встает из-за Саудов,
а на пляже соседнего отеля только один крейзи русский делает зарядку и бухается в воду, подымая брызги…
Белый паром с синею полосою
возвращается из Акабы такой же белый и сильный,
и солнце еще не коснулось вершин Синая,
но светит устало и ласково… Медные лица
их провожают, паром и солнце…

За ресепшн и шлагбаумом начинается пустыня, а за ней горы.
Пустыня не такая, как в учебниках – с барханами и верблюдами,
а как в России – мусор, грязь, иногда непонятные будки.
Но если идти по шоссе и смотреть выше, то видны только белый красавец паром и растворяющиеся в сумерках горы.
Через два поворота за колючкой открываются пакгаузы и очередь трейлеров на погрузку.
На них голландские, немецкие, китайские номера,
а в кабинах шоферы в майках и драных кофтах:
безучастно курят и даже вбок не посмотрят.
Ну, иногда выйдут, помочатся на колесо и быстрей обратно, чтоб не пропустить никого: пыхнуть вонью и продвинуться на один корпус.
Очередь дымит солярой, мигает, как новогодняя гирлянда, и теряется где-то в конце пустыни, у подножия гор.
Не верится, что все это - дурно пахнущее мазутом, и копотью, и прокисшим потом, -
все это вмещает белый паром с синею полосою!..

Разбитая улочка
с ремонтными боксами, лавочками и забегаловками для шоферни
именуется гордо Road-Street,
о чем извещает табличка.
В крайнем кафе жарят на гриле куриц, давят фреш и варят кофе на углях,
а надо всем этим висят высоко три телевизора:
по одному играют Египет с Бенином, по другому говорит новости «Аль-Джазира», а в третьем разыгрывают скетч.
Раша, но не наша…
Если сесть на грязный пластиковый стул, один из сотни здесь,
никто не обратит внимания.
Только сосед справа будет оборачиваться и кивать на футболистов,
выражая негодование,
а толстяк сзади - беззвучно ржать и упираться животом и коленями в спинку стула, сотрясая его.
Я выберу «Аль-Джазиру»:
непонятно, но все новости так похожи…
Бармен покосится вниз, и я спрячу под рукав мой браслет All inclusive
и повторю заказ:
кофе покрепче и без сахара.
Только кофе, настоящий арабский кофе, и ничего больше, никаких сладостей!
Он хмыкнет, улыбнется: Плиз! -
и опрокинет джезву.
Чашка не промыта: видно даже при свете телевизоров.
В турке наверняка намешана портовская пыль и пепел его сигарет…
Но он настоящий, этот жесткий кофе,
черный, как босые ступни мальчика в ковровой лавке,
дешевый, как куртки и свитера водил,
горький, как это непонятное чувство…

И живой, как этот грязный порт.

Андрей Баранов (Gleb Bardodym), 2010

Сертификат Поэзия.ру: серия 418 № 76907 от 24.01.2010

0 | 2 | 1836 | 19.04.2024. 12:15:37

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []