Прекрасная Дама как Смерть в стихотворении Блока "Незнакомка"

НЕЗНАКОМКА

По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.

Вдали, над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.

И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.

Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск.

И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.

А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!» кричат.

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.

И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.

И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.

Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.

И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.

В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.

24 апреля 1906, Озерки

Распечатывая для чтения на одном из поэтических вечеров знаменитое стихотворение Блока "Незнакомка", я обратил внимание на одну интересную деталь, прежде мною не замеченную: в стихотворении есть "скрытый" период. "И каждый вечер…". Честно говоря, я всегда думал, что рассказывая нам о видении чуда, поэт говорит о нём как о единичном явлении. Поскольку чудесное не может повторяться! Иначе оно рискует лишиться своего ореола! У меня есть все основания предполагать, что "Незнакомка" Блока прочитана неверно. Какой только бред ни писали исследователи об этом стихотворении!

"Незнакомка" имела небывалый успех. Людям казалось, что поэт рассказывает о своём зазеркалье, о том, что неподвластно воображению обычного человека, даже в состоянии сильного подпития. Но сам Блок позже объяснял свой шедевр иначе. В статье "О современном состоянии русского символизма" он пишет: "Незнакомка. Это не просто дама в черном платье со страусовыми перьями на шляпе. Это - дьявольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового… Если бы я писал картину, я бы изобразил переживания этого момента так: в лиловом сумраке необъятного мира качается огромный белый катафалк, а на нем лежит мёртвая кукла с лицом, смутно напоминающим то, которое сквозило среди небесных роз". Такое вот авторское развенчание чёрной магии романтизма.

Есть все основания предполагать, что Прекрасная Дама и Смерть в творчестве Блока - одно и то же лицо. Сам Блок, когда начинал писать свой цикл о прекрасной даме, возможно, ещё этого не знал. Стихи Блока удивительны тем, что его мистические образы имеют глубоко реалистический подтекст. Хотя он и писал позже о том, что "изжил" символизм и связанное и ним декадентство, он выдавал желаемое за действительное. А, может быть, просто отпочковывался от своих бывших друзей, соратников и предшественников по этому литературному течению. В действительности, даже поздние "Двенадцать", на мой взгляд, представляют собой глубоко символистическое произведение. Просто, как говорят в Одессе, есть символизм и символизм. От одного он отпочковался, другому оставался верен до конца своих дней.

Мистика, на мой взгляд, заключена в самой судьбе поэта: Блок, один из самых красивых мужчин за всю историю русской поэзии, был не очень счастлив в любви. Но именно такая жена, как Люба, вкупе с жертвенным стоицизмом и фатализмом Блока, и могла сделать его великим русским поэтом. По этому поводу вспоминается история с Ксантиппой и Сократом. Будь Сократ счастлив с Ксантиппой, он не стал бы величайшим философом. Хотя сам Блок тоже был в этом смысле хорош. Не каждая дама вынесет то, что в ней любят не её саму, а её эманацию, некий навеянный ею отвлечённый образ идеальной женщины! Однако что-то мне подсказывает, что дело было не в Любе и вообще не в женщинах. Поэт, ищущий в жизни страдания, всегда их найдёт. Потому как жизнь испещрена и напичкана этими самыми страданиями. Блок находил в страданиях квинтэссенцию жизни и почти бессознательно к ним стремился, с самого раннего возраста.

До меня не сразу дошло, почему рефрен "…и каждый вечер…" так меня потряс и озадачил. Когда "каждый вечер", не может быть "незнакомка". За много вечеров можно женщину разглядеть, и, если не познакомиться, то хотя бы наречь её каким-нибудь прозвищем, чтобы не говорить "незнакомка". То есть на второй вечер это уже совсем не "незнакомка", а "та самая женщина, что приходила вчера". Тем более что герою даже удалось заглянуть ей за вуаль и что-то там увидеть… Но проблема в том, что блоковская Незнакомка - не совсем женщина, или, я бы даже уточнил, совсем не женщина. Как писал впоследствии сам поэт, "это - дьявольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового". Блок был истинным символистом. Он создал "мерцающий" символ между жизнью и смертью, и не совсем понятно, где кончается одно и начинается другое. "В лиловом сумраке необъятного мира качается огромный белый катафалк, а на нем лежит мёртвая кукла с лицом, смутно напоминающим то, которое сквозило среди небесных роз", писал сам поэт. "Папа, а смерть - она живая или мёртвая?" - как-то спросила у меня маленькая дочь Полина. Говорят, что умирание человека, в метафорическом смысле, начинается прямо с его рождения. Я не знаю, что такое произошло с Александром Блоком, но по его стихам у меня складывается ощущение, что умирать он начал с 20-25 лет. Это какой-то утончённый садомазохизм, медленное, по капельке, самоубийство.

Для понимания подлинного облика Блока важно понимать, что он не развивался, подобно некоторым его младшим современникам, "от сложного - к простому" или, наоборот, "от простого - к сложному". Поэт явился в этот мир с уже готовым опытом и даже уставшим от жизни. Вот что пишет девятнадцатилетний Блок:

DOLOR ANTE LUCEM*

Каждый вечер, лишь только погаснет заря,
Я прощаюсь, желанием смерти горя,
И опять, на рассвете холодного дня,
Жизнь охватит меня и измучит меня!

3 декабря 1899

Жизнь, по большей части, не радует, а мучает поэта, и эта мысль проходит красной нитью сквозь многие стихотворения. Выяснить истинные причины этого душевного состояния великого поэта мне, будучи человеком совершенно иного склада ума, достаточно сложно. Возможно, поэт слишком заигрался с так называемым "тонким" миром. Возможно, Блок просто жил по принципу "чем хуже, тем лучше". Ведь это он однажды воскликнул устами своего героя: "радость - страданье одно!" О жизни Блока написано много псевдокритики. В советское время Блока-мистика как-то надо было выставить реалистом. Но и в новейшее время исследователи творчества Блока порой говорят такое, что уши вянут! Когда герой "Незнакомки" по дороге в ресторан встречает катающихся на лодках людей и брезгливо от них отворачивается, пишут, что таким образом поэт-романтик протестует против мещанского быта(!). Ничего себе мещанский быт! Любая девушка мечтает о дне, когда возлюбленный покатает её на лодке! Надо ещё не забывать, что Санкт-Петербург - один из красивейших городов мира. И надо очень постараться, чтобы Питерские каналы, напоминающие Венецию, обозвать "канавами". Но всё очень легко объясняется эффектом "дежа вю", каждый день преследовавшим поэта.

Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи ещё хоть четверть века —
Всё будет так. Исхода нет.

Умрёшь — начнёшь опять сначала
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.

10 октября 1912

Эти строки он напишет спустя шесть лет. Но фактически они присутствуют уже в "Незнакомке:

И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
… И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражён
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушён.
… И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.

Вне всякого сомнения, поэта раздражает именно повторяемость мира. И, может быть, поэтому он и принял Октябрьскую революцию, и воспел её: она была переменой и уходом от дежа вю. Он и смерть, наверное, кликал как новое, ещё не изведанное путешествие!

То, что прекрасная дама Блока, незнакомка и смерть - одного поля ягоды, понимали ещё наиболее проницательные из современников поэта. Так, например, "король" русских поэтов Игорь Северянин в своей эпиграмме на Блока написал: "Когда же смерть явила свой оскал, он сразу понял - Незнакомка". Не скрывал этого и сам поэт, несколько раз недвусмысленно отозвавшись о своём творении.

Писать о Блоке сложно ещё и потому, что в нём в одном флаконе умещались мистик, реалист и символист, причёт всё это у него очень тесно переплетено в одно целое, в монолитную, нерасщепляемую глыбу. "Мистический реалист" - так можно сказать об Александре Блоке.

"Символист уже изначала теург, т.-е. обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие; но на эту тайну, которая лишь впоследствии оказывается всемирной, он смотрит как на свою".
"…океан - моё сердце, всё в нем равно волшебно: я не различаю жизни, сна и смерти, этого мира и иных миров (мгновенье, остановись!). Иначе говоря, я уже сделал собственную жизнь искусством". Александр Блок.

*Dolor ante lucem — Предрассветная тоска (лат.)