Троечница

(В.В.Путину)
Вязальщицы (tricoteuses de Robiespierre) таки упоминаются в Сети, причём именно в комментариях к "Розе Мира" (на самом деле это из Брокгауза-Эфрона). Лимонов тоже о них вспоминает.
Но не нашёл ничего о том, убивали ли они спицами – надо будет французов поспрашивать.
Alexandr Ivashnev

–Думаю, Александр, спицами не убивали. Вообще, наверное, они не убивали. Но могли. И этого боялись те, кого надо было бы спицами таки заколоть.


ОТ "ПОЧЕМУ" до "АБЗАЦА"

Допустим, Манфред был прав.
А женщины – мотивирующая сторона любых революционных преобразований. ...Эти долбаные вязальщицы со своими спицами, утеплявшие гвардию революционеров и милосердствующие голодающему Парижу...
Только я ведь не поверю советской историографии. Врут они все.
Женщины ненавидят революционизированное сознание, и если вяжут что-то, то никак не носки солдатам. Всерьез они вяжут шарфики любимым, чтобы задушить однажды свою любовь. Собственно, женщины периода французской буржуазной революции меня не колышут. Меня колышу я сама, потому что мне как раз досталось от товарища с революционизированным сознанием, с биографией настоящего революционера – настоящего потому, что судьба отыграла через перпендикуляр.
Отступление: сыну было три года, и он умучивал своими бесконечными «почему?». Однажды я насчитала, пока мы ехали в трамвае восемнадцатого маршрута от остановки "Три с половиной" до конечной станции "Куликово поле", а это около двадцати минут, он задал восемнадцать «почему». Мне с состраданием помогали отвечать все пассажиры. Тогда-то я и придумала останавливать поток вопросов словом «перпендикуляр».
– Мама, почему у трамвая колеса, а не гусеницы?
– По перпендикуляру.
Он надолго задумывался. А потом спрашивал:
– А перпендикуляр – что такое?
– Это ты и я в момент, когда я тебе говорю: «Заткнись».
Он в ответ:
– Это грубое слово. Так нельзя говорить.
А я говорила ему:
– Перпендикуляр, это когда хочется одному делать, а другой говорит: «А я не хочу, чтобы ты это делал». Но один делает, а другой ему не дает, возникает перпендикуляр, когда одна линия упирается в другую. И если она пересечет одна другую…
– То? – спрашивал сын.
– То кого-нибудь убьют. Например, Робеспьера. А убив Робеспьера, убьют всю французскую революцию и вытекающие из нее все последующие справедливые революции. Понимаешь?
– Нет, – честно отвечал сын, – что такое революция?
– Это продолженный перпендикуляр! – орала я.
– А справедливость – что такое? – допытывался сын и, погладив однажды меня по руке, сказал успокаивающе : – Мам, если твои линии пересеклись так ужасно, завяжи концы.
– Что? – удивилась я.
– Концы завяжи узлом…
А Робеспьера таки убили из-за этих самых вязальщиц. То есть, из-за голода в Париже. То есть, теперь вы поняли, почему Октябрьская социалистическая революция была обречена? Потому что февральская буржуазная революция просто выблядок французской, Как после этого могло произойти здоровое зачатие? Только особо извращенным способом. Оно и произошло – сплошное извращение, с термидором, то есть красным террором, Конвентом в руках с гильотиной, то есть спицами, то есть тройки с расстрельными списками и подписями «на троих»… Впрочем, это реплика в сторону, не к сыну. Скорее, к его отцу.
Слишком серьезны были мотивы женщин – они хотели не обуть – они хотели накормить голодных. А потом захотели именно «обуть», когда накормить хиляк Робеспьер не сумел. Чувствуете, какая сумасшедшая идея: накормить голодный Париж и всю Францию, опираясь на маленькую головку, ублюдочно маленькую головку несчастного Робеспьера.
Да, Робеспьер был несчастен. Из-за того, что его оставила та одна-единственная женщина, которую он хотел.
Да хотел ли он? Да и женщину ли? Он окружил себя тремястами парижанками, чтобы защитили его от нелюбви. И от наветов. Они и защищали. И он жил, пока они брякали своими спицами. Зачем он обманул женщин? Зачем не накормил голодных? А ведь обещал… не только зрелище ликующй гильотины...
Так и октябрьская революция – наша, родная, собственная. Пообещала хлеб – голодным, землю – крестьянам, мир – народам. А что получилось? Что в 21 веке победил ублюдочный выкидыш всех этих революционизированных историй?! Да, от союза Робеспьера с тремястами вязальщицами родилась девочка со странным именем Контра… Кино досматриваем? Или жизнь свою – как кино?..
Ну, вы поняли. Это метафора. Очень злая, кровавая метафора. Ах, если бы! Контрреволюция! Всех! Поубивала... Всех, кому обязана рождением, потому что ничего из обещанного родители не дали ей: ни хлеба, ни земли, чтоб хлеб выращивать, ни мира, чтобы не перегрызться из-за куска хлеба. Дали кино, потому что – «важнейшим из искусств для нас является кино». Кино и явилось, "Красный Октябрь" называется. Досматриваем теперь.
А могли бы ограничиться февралем. Может быть, Февральская революция была то самое, чего так недостает нынешней девочке Контре...

АБЗАЦ

Когда сыну было пять лет, и мы возвращались из детского сада, он почему-то шепотом спросил:
– А его спицами закололи?
– Кого?
– Робеспьера.
– Спицами они чулки вязали.
– А чем убили?
– Зарезали.
– Ааааа, – сказал сын. – Спицами было бы лучше…
– Почему?
– Мама, представляешь, целых 300 спиц воткнули вязальщицы!
– Это фашизм – представлять такое.
– Разве?
– Мучительная смерть.
– Почему? – опять спросил он. И сам ответил: – Из триста дырочек очень медленно будет кровь вытекать, а если большая дырка ножом – будет быстрее. Быстрее – не фашизм?
И, спустя время:
– Мама, я понял.
– Что ты понял?
– Что такое перпендикуляр. Это нож, который женщины воткнули в горло Робеспьеру.
– Робеспьера убил мужчина, женщины тут не при чем.
– Это правда? – изумился сын. – А как его звали?
– Тевье. А чему ты изумляешься?
Сын смутился:
– Зачем ты меня два года обманывала, мама?
– В чем я обманула?
– Папа сказал, перпендикуляр – это из математики. А ты пичкаешь меня историями. И папа сказал, неправильными историями.
– Знаешь что! – разозлилась я. – Скажи папе, что правильных историй не бывает!
– Для того чтобы они были правильными, что нужно?
– Чтобы историю писал кто-то один. Или, как Евангелие, четверо, – ответила расстроенно. – Но, к сожалению, это невозможно. История не бывает в единственном числе произнесенной. Из-за интерпретаторов и пользователей. А еще есть заказчики…
– Почему?
– Потому что на земном шаре слишком много стран, и в этих странах живут очень разные люди, и у каждого свое понимание о том, что есть перпендикуляр.
– И о французской буржуазной революции тоже? – уточнил пытливый сын.
– Вот именно! Слишком много историков у истории французской буржуазной революции, и у каждого из них по перпендикуляру. Что ты меня пытаешь?
– Так я ж только спрашиваю... – Огорчился.
После первого знакомства с французской революцией сын долго не задавал мне вопросов.
Спустя два года он спросил:
– Ма, ты уверена, что его звали Тевье?
И я испытала такое чувство ярости, что затопала ногами:
– Да мне плевать, как его звали! Я уже забыла!
– Правда? – удивился сын. – А я думал, что ты только и думаешь, что о революционерах и убийцах.
– С чего вдруг?
– Да ты вчера сказала папе, что рано или поздно мы все его увидим… – сын запнулся.
– Кого?
И сын робко сказал:
– Его зовут п*здец.
– Чего?!
– То есть, контрреволюция, – поправился сын. – Да-да, ты так и сказала папе, сначала – п*здец Робеспьера, потом – всегда контрреволюция. Папа ответил тебе, что бывают ситуации, когда контрреволюция – это благо для истории. Я не понял – почему? Объясни! Но еще он сказал, ты как была троечницей, так троечницей и помрешь, мама.

2.12.2009

Ольга Ильницкая, 2009

Сертификат Поэзия.ру: серия 1083 № 75137 от 02.12.2009

0 | 4 | 3550 | 18.12.2024. 15:47:41

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []