Твой календарь, истраченный на треть,
подвержен перьям дорогим чернильным...
Башмачкины карандаши чинили,
но умерли в грядущем октябре.
Я тенью стал в какой-нибудь Москве,
где жил упырь и назывался мэром...
А ты все городил: начало эры,
Иоппия, Филиппе - маловер...
Он бредил, словно бредила вода
над яхтой ночью, на дыбы вставая,
и новый сон с рисованным трамваем
был просто пассажиром не сюда.
Татошка умер. Эллочка в чулок
все прячет очарованные баксы...
Мирьям, прости ей, защити по-бабски!
Твой календарь. И больше ничего.