Южный город. Старый дом.
Детства мебельные лица.
Бродит время босиком,
ищет скрип на половице,
смотрит в небо за стеной,
на опавшей ивы позу,
пашет плугом ледяной,
серой вымощенный воздух.
Слышит астру сигарет
и батут кроватных рабиц,
правит треснутый акцент,
кроя матом кухни глянец,
воскресает в кумаче
домотканого карпета,
лунной пылью на луче
замедляя скорость света.
И на ходики взлетев,
все кукует - будит чудо,
словно брошенных детей
хочет вызвать ниоткуда.
Ниоткуда в никуда -
в цепи сладостные беса -
кровь не зря горчит всегда
ржавым привкусом железа.