Веле Штылвелд: Майский синдром, ч. 13

33.

Всегда ищи внешнее окружение там, где сам попал во внутреннее окружение непредвиденных обстоятельств…. Дервиш перебирал соратников Старшого, стараясь отыскать в его шеф-бандитском окружении некого Неарха – хоть и рокового, но значимого, но такой личности в мире очередного криминального Искандера, увы, не имелось, либо они по извечному воровскому обычаю крепко скрывались за кадром повседневности и возникали только в минуты свершений….

Отец Александра выковал характер сыну, отец Старшого был бесхарактенен и душевно мягок, не царь, но городской жулик и жигало.... Но прежде, почему так дался Дервишу не отец, а этот Неарх… Он, по замыслу, принадлежал водной стихии, к тому же, с самого детства умел быть самым близким другом, фатальным собутыльником и человеком, умевшим выдерживать дистанцию от Александра в дни его кармического возвышения.

Когда Дервиш впервые увидал курчавого Старшого, он почему-то почувствовал, что этому бандитскому полубожку отведено очень мало жизненного пути, и что в истории землян нечто подобное уже раньше случалось… Были и свои множественные Искандеры, и свои при них Каппеланы, и свои-чужие Командоры, которые оттеняли в них лево и право, чет и нечет, право выбора там, где давно уже не было прямого накатанного пути…

А посему Дервиша прежде всего заинтересовал легендарный друг детства легендарнейшего Александра Македонского, с которым Старшой был схож, чисто внешне. Во времена Искандера Неарх (греч. archos) (г. рождения неизвестен - умер около 312 до н. э.), был величайшим флотоводцем, мореплавателем и сподвижником завоевателя, а с 334 - правителем Ликии и Памфилии, участником похода в Индию.

В 325 на обратном пути Александра из Индии Неарх командовал флотом, впервые совершившим плавание из Индии в Месопотамию. Его описание путешествия (перипл) не сохранилось; оно содержало обширнейшие сведения о природе и населении Индии, побережья Персидского залива; перипл Неарх широко использовался античными авторами Аррианом и Страбоном.

Выходец с Крита, житель Амфиполя, один из ранних товарищей и самых деятельных соратников Александра Македонского, Неарх был другом детства Александра. Александр назначил его сатрапом Ликии и Памфилии в период от 334 до н. э. – 329 до н. э.

Во время индийского похода 327 г. он был хилиархом (высокий государственный пост при особе царя) царских щитоносцев (). При возвращении греческого войска из Индии в Малую Азию Неарх был назначен командиром всего греческого флота и получил приказание исследовать береговую полосу Индийского моря вплоть до Персидского залива.

В сентябре 325 г. Н. выехал из устья Инда и, после многих опасных приключений, пристал к берегу Карамании, у устья реки Анамиса, на расстоянии пяти дневных переходов от места стоянки царя, который вскоре после отплытия Неарха потерял из вида флот и крайне беспокоился об его судьбе.

Оказалось, что Александр, во время перехода по пустыне Гедрозии, потерял почти 3/4 своего войска, между тем как флот невредимо дошел до Персидского залива. Радость царя при встрече с Неархом была до того велика, что он не соглашался больше подвергать своих моряков опасностям морского путешествия; но Неарх убедил царя дозволить ему отправиться к Тигру, вдоль восточного берега Персидского залива, и счастливо совершил этот переход.

После этого Неарх принял новое поручение царя – исследовать берега Аравии и Африки, но смерть Александра расстроила план экспедиции. После смерти Александра Неарху достались в управление Ликия и Памфилия.

В борьбе диадохов Неарх не принимал участия, хотя стоял на стороне Антигона. Свое путешествие вдоль Индийского побережья от Инда до устья Тигра он описал в сочинении, озаглавленном (вероятно) , которым пользовался Страбон и часть которого (в извлечении) сохранена у Арриана ("Indic.", 20–43). В войнах диадохов Неарх был на стороне Антигона.

34.

Полное имя автора «Похода Александра» – Квинт Эппий Флавий Арриан. Он происходил из довольно видной семьи. Кассий Дпон Кокцеян (приблизительно 155-235 гг.) из вифинской Никеи написал его биографию, но до нас она не дошла. Поэтому сведения о нем лишь предположительны.

Отец Александра выковал характер сыну, отец Старшого был бесхарактенен и дущевно мягок, не царь, но городской жулик и жигало....
Отец Александра выковал характер сыну, отец Старшого был бесхарактенен и дущевно мягок, не царь, но городской жулик и жигало....

Родился Арриан в Вифинии, в Малой Азии. Год рождения точно не известен, по-видимому, около 90-95 г., а умер предположительно в 175 г. н. э. Его родной город – Никомедия, сыгравший немалую роль в истории Рима. Вифиния в то время была богатой римской провинцией с большим количеством греческих жителей, стремившихся, как и в других римских провинциях, к римской административной и военной карьере. Об этих лицах много рассказывают найденные в Вифинии надписи и такие, например, писатели, как Дион, известный ритор из города Прусы в Вифинии (приблизительно 40-120 гг.), Плиний Младший, который переписывался с императором Траяном во время своих поездок по Вифпнпи, и другие.

Флавием его род стал называться вместе со многими другими вифинскими зажиточными семьями в период правления императоров Флавиев, т. е. со второй половины I в. н. э. Время, когда семья или предки ее получили римское гражданство, с определенностью указать трудно, может быть, при тех же Флавиях. Известно, что император Веспасиан, родоначальник династии Флавиев, проявлял большой интерес и доброжелательство к провинциальной аристократии и открывал ей доступ в сенаторское сословие, предварительно наделив ее римским гражданством.

Арриан получил блестящее греческое образование. Владея греческим и римским языками, он был чрезвычайно удобным лицом для представления римских интересов в греческих городах. Как все юноши его круга, собиравшиеся проложить себе путь в римское общество, он получил хорошую подготовку в области риторики и философии.

Как писатель он подражал Ксенофонту (430-355 гг. до н. э.), известному ученику Сократа.

Разносторонняя тематика трудов Арриана ставит это вне всякого сомнения. Но, кажется, и воспитание и обучение его были построены по этой распространенной в восточных городах античного мира схеме. Как и Ксенофонт, он был подготовлен к карьере военного-практика, так же как и Ксенофонт, обучался красноречию и философии.

О его риторическом искусстве дают представление речи, включенные в «Поход Александра». Философским идеалом Арриана был Эпиктет (приблизительно 50-133 гг. н. э.). У него Арриан, по-видимому, учился в Никомедии между 112 и 116г. Этот представитель этической философии приобрел большую известность своим учением, а, кроме того, он производил большое впечатление на современников и образом своей жизни.

Если Ксенофонт учился у Сократа и считал нравственным долгом прославлять его в своих трудах, то Арриан то же самое делал по отношению к своему любимому учителю Эпиктету. ( Дервиш не чтил своих литературных учителей, поскольку в своем большинстве они были раздавлены и сокрушены духовным совком, и делали всё от них зависящее, чтобы не только не продуцировать эту систему, но и всячески боролись с нарождающимся в канун краха совка инакомыслием, которое им казалось не только возмутительным, но и вздорным ).

Как и Сократ, Эпиктет тоже сам не написал ни единой строчки. Он родился рабом и начал свою философскую деятельность как представитель древней стои.

Сначала его учение навлекло на него ненависть влиятельных римлян, и в конце I в. н. э. его выслали из Италии, где у него было много сторонников, и он поселился в городе Никополе в Эпире. Его учение зрелых лет на долгое время стало официальным мировоззрением римской служилой знати. Из философских дисциплин он отдавал предпочтение этике, а физике и логике не уделял внимания. В его этическом учении встречается много мыслей, сходных с христианством того времени, когда оно было еще выразителем некоторого социального протеста низов римского рабовладельческого общества. Арриан настолько увлекся своим учителем, что записал «беседы Эпиктета» и «Руководство по учению Эпиктета», не стремясь, по-видимому, опубликовать их. Язык этих записей прост, легко доступен читателю.

Вероятно, Арриан передавал учение Эпиктета, не подвергая свои воспоминания литературной обработке. Этим его книга значительно отличается от «Воспоминаний о Сократе» и других книг о нем, написанных Ксенофонтом и Платоном. В этих книгах литературная сторона излагаемого настолько доминировала, что фактическая основа отступала на задний план. Исторического образа Сократа по ним не восстановить.

Философия Эпиктета, особенно популярная во II в., утверждала, что в мироздании господствует мудрое и справедливое провидение. Это придавало учению Эпиктета характер монотеистической религии, в которой нуждалось Римское государство в период империи. Его поддерживали даже некоторые императоры, как, например, известный «философ на престоле» Марк Аврелий.
Веле Штылвелд: Майский синдром, ч. 13

* По учению Эпиктета, человек должен беспрекословно подчиниться провидению и отбросить все, что может его отвлечь от душевного спокойствия. Необходимо усовершенствоваться так, чтобы «воздерживаться и выдержать». Лучшим средством для успокоения души – «лечением» души – является философия. Сосредоточение внимания на самоусовершенствовании должно было содействовать отвлечению внимания от борьбы, особенно политической. Этой цели и служило учение Эпиктета во все времена.

Арриан не задавался целью из записей учения Эпиктета сделать литературное произведение. Они, однако, стали достоянием широкого круга читателей, но без ведома автора. Арриана сравнивали с Ксенофонтом, называли его даже «новым Ксенофонтом». Сходство их тематики, вероятно, и послужило основной причиной для такого сравнения. После своих философских трактатов Арриан пишет о путешествиях и военных делах, как это делал Ксенофонт. С расхожей точки зрения, Арриана следует считать большим специалистом в этой области, нежели Ксснофонта. Он с молодых лет был хорошо обучен военному делу и теоретически, и практически. Описание стран явно обнаруживает в нем специалиста-стратега: не красоты описываемых мест прельщают его, а значение их как стратегических пунктов.

В украинской традиции у Арриана этот род трудов открывается описанием побережья Черного моря. Точное знание этого района для римской экспансии было крайне необходимо. Это «Описание» распадается на три части. Первую часть он адресует императору Адриану; она повествует о посещении Аррианом Черного моря, пред принятом им в 131 г. по поручению императора. Вторая часть скупа на описания, в ней говорится только о расстояниях между пунктами на побережье от Фракийского Боспора до Трапезунта. Третья часть содержала описание путешествия от Себастополиса (Диоскуриады) до Византии.

Все три части служили разным целям. Если первая удовлетворяла больше общегеографическим интересам, то остальные две преследовали практические цели; они представляли собой навигационные справочники. В древности описание таких маршрутов было очень распространено. Ими пользовались купцы-мореходы, отправляющиеся в неизведанные страны. Особое же значение они имели для военно-морских походов, давая представление о том, где следовало размещать гарнизоны во вновь завоеванных странах.

Под названием «Путешествия по побережьям Красного моря» сохранилось другое произведение, некогда приписывавшееся Арриану. По-видимому, одинаковое название и одинаковый сюжет заставили приписать их одному и тому же автору. И в описании Красного моря содержится тщательная характеристика портовых морских пунктов. Это очень ценный труд. В нем указано все то, что нужно знать купцу-мореходу при длительном «хождении» по Красному морю, вдоль берегов южной Аравии, Индии и т.д. Однако наряду со сведениями, которые были известны автору из собственного наблюдения, встречаются и фантастические сообщения, которым он, пожалуй, и сам не верил, но не решался выбросить. Такой вид литературы нашел подражателей и в значительно более позднее время. Однако филологическая наука давно уже отказалась от мысли считать Арриана автором описания Красного моря: этого не дозволяет и чуждая ему стилистическая манера, и особенности его языка.

После окончания обучения философии у Эпиктета Арриан полностью посвящает себя служению Римскому государству. Случайно обнаруженная надпись упоминает Арриана в среде императорских делегатов в Греции под начальством Авидия Нигрина. Это относится к 116 г. Тогда он был, видимо, уже сенатором. Задача комиссии состояла в том, чтобы определить точные границы «священной» земли Дельфийского храма. Делопроизводство велось на греческом и латинском языках. Это маленькая иллюстрация того, как императоры привлекали для подобного рода дел должностных лиц, уроженцев греческих городов.

В годы 121-124 император Адриан присвоил Арриану звание консула. От 131 до 137 г. он в качестве личного легата императора управлял провинцией Каппадокией (Современная Турция), место – чрезвычайно ответственное. Каппадокия подвергалась тогда непрерывным нападениям со стороны аланов, и император Адриан вынужден был послать туда опытного в военных делах человека. По-видимому, выбор был сделан удачно. Об этом можно заключить по весьма живым суждениям о военных вопросах, включенных в рассказ Арриана о походе Александра.

Солидные практические знания по военному делу Арриан получил, находясь на государственной службе, участвуя в походах. Однако данных для уточнения у историков нет. Путем умозаключений можем всё же составить определенное мнение насчет знаний Арриана. Не имея собственного опыта, Арриан не смог бы разобраться в источниках, использованных им при работе над «Походом Александра». Замечания о сражении при Гавгамелах и в других пунктах, о боевых порядках войск Александра, предпочтение одних источников другим свидетельствуют не только о здравом смысле Арриана, но и о его глубоких знаниях. Из характеристики географических особенностей Истра, реки Инн и Савы можно заключить, что он здесь когда-то бывал. Особенно характерно замечание Арриана о том, как римляне строили мосты.

Исследователь Арриана, анализируя соответствующее место в его труде, невольно сталкивается с вопросом: судил ли Арриан о той или иной проблеме только по источникам, или, заимствуя рассуждения из источника, прибавляет свои замечания, или, наконец, освещает проблему по собственным наблюдениям, как очевидец.

Труд Арриана допускает только это последнее толкование. За это говорит, во-первых, то обстоятельство, что замечание о приемах наведения мостов римскими солдатами здесь прерывает рассказ о продвижении Александра. Толчок к этому логическому отступлению дало размышление о том, как Александр перебросил мост через реку Инд. Арриан знает два вида мостов: постоянные мосты и мосты временные. Он считает, что Александр вряд ли строил мост таким путем, как строились мосты при Дарий через Дунай или при Кссрксс через Геллеспонт. Арриан пишет:

«... или же мост устраивали тем способом, которым, в случае необходимости, пользуются римляне на Истре, на кельтском Рейне, на Евфрате и Тигре. Самый скорый способ устройства мостов у римлян, мне известный, это наведение моста на судах; я расскажу сейчас о том, как это делается, потому что это стоит упоминания».

В первой части приведенного места Арриан воспользовался свидетельством Геродота, а рассказ о римском мостостроении изложен так, что приходится считать его воспоминанием из собственной практики. Особенно интересны заключительные фразы:
Веле Штылвелд: Майский синдром, ч. 13

* «Все заканчивается очень быстро, и, несмотря на шум и грохот, порядок в работе соблюдается. Случается, что с каждого судна несутся поощрительные крики и сыплется брань на отстающих, но это не мешает ни выполнять приказания, ни работать с большой быстротой»

Это описание как бы показывает нам военачальника Арриана, окруженного работающими саперами, который поощряет их криками или бранится. Этой детали он не мог вычитать в каком-либо источнике. Чувствуется, что старый офицер с некоторым волнением вспоминает случай из своей практики спешного наведения мостов, т. с. переправы через Рейн и Истр, Евфрат и Тигр во время военных действий. Эти рассуждения заставляют предполагать, что на каком-то этапе своей жизни он участвовал в указанных местах в военных действиях. Такие походы могли быть во время правления Адриана (117-138 гг.), когда римляне вели отчаянную борьбу за сохранение целостности империи против даков, кельтов и на востоке. Хорошую осведомленность Арриана, не только теоретическую, мы знаем по его работе о тактике, написанной им, по-видимому, в связи с наместничеством в Каппадокии. Вопросы тактики подвергались обсуждению еще при Траяне.

В 136 г. император Адриан поручил Арриану составить новый труд по этому вопросу. По-видимому, Адриану хотелось, чтобы такая книга имела характер учебника для подготовки военачальников и чтобы в ней учитывались новые тактические взгляды самого Адриана. Это пособие распадается на два раздела. В первом Арриан излагал тактику предшествующего периода, т. е. греков и македонцев, а вторая часть объясняла смысл и значение реформ Адриана в области кавалерийской тактики. Для первой части Арриану пришлось использовать специальную литературу, а во второй части он разъясняет специальную терминологию. К тому же кругу вопросов относится «История аланов», несомненно, тоже возникшая во время управления им Каппадокией. Из этой книги сохранился отрывок – «Построение против аланов», в котором излагается разница между греческой и римской тактикой.

С конца правления Адриана Арриан отстраняется от участия в римской государственной и военной жизни. Причины этого нам неизвестны. Но прекращение государственной и военной службы в Риме не означает полного отхода от дел для Арриана: отныне он, пожалуй, интенсивнее и больше, чем раньше, посвящает себя литературной деятельности, а должности он занимает только местного значения. В 147 г. Арриан избирается в качестве архонта-эпонима в Афинах и удостаивается гражданского права в демосе Пайании.

Пост этот большого политического значения не имел: архонт-эпоним возглавлял лишь коллегию архонтов, и по его имени назывался год – для узкого круга Афин. Конечно, Арриан мог занимать эту должность только с согласия римского императора. Дальше засвидетельствовано также, что Арриан в Никомедии был избран жрецом богинь подземного царства Деметры и Персефоны. Дальнейших сведений о его жизненном пути не встречается.

Книга Арриана «Об охоте» близко примыкает к Ксенофонту. Она написана еще в Афинах, когда Арриан находился под обаянием этого писателя. В этой работе он дополняет сведения Ксенофонта сведениями из охотничьей практики кельтов.

Приходится сожалеть, что до нас не дошли биографии Тимолеона и Диона, интересовавших Арриана как стратеги. Они помогли бы нам, может быть, яснее представить себе, в чем заключаются особенности Арриана-биографа. Во II в. н. э. этот литературный жанр был уже разработан и представлен рядом крупных писателей, из которых наиболее известен Плутарх. Что, по представлению Арриана, входило в понятие биографии, необходимо знать при изучении его «Похода Александра», задуманного в значительной мере как биографическое произведение.

Что и говорить, и прошлые времена были свои Дервиши-Аррианы и свои-чужие Командоры-Неархи, а уж Искандеров от Александра Македонского до новоявленного в жизни Дервиша шеф-бандита Старшого в подлунном мире всегда хватало в избытке….

* Дети Родоса и пены, дети пемзы и Голгофы, –
все мы чьи-нибудь на свете, а в окрест – чужие строфы.
А в окрест – чужие мысли, а в окрест – земное зло –
всё как будто – по домыслю, – кто-то вытворил чумно!
Формы созданы и тленны, неосознанно поют:
– все мы родом из Равенны, там, где гениев приют.
Но в бессилии культура сатанеет под хлыстом:
прошлого архитектура сводит гениев в дурдом.

Дети Каина и Будды, дети Евы и Пророка, –
онемело, зло и глухо мы живем на свете плохо!
А в окрест – не по карману, а в окрест – не по душе,
а в окрест – шаги упрямы и любовь на вираже.
Смерть за нами плачет люто, формы требуют реформы
по законам абсолюта: чин по чину, смерть по форме.
И в параболы меж пальцев заливают виталакт,
в души – яд земных скитальцев, в тело – тромбы и инфаркт.

Дети Кия и Оранты, дети половцев и скифов, –
Млечный путь прошли атланты, миф навеяв сном халифа.
Но в окрест – расставив вежи и костровья у реки,
крест свой – пролежень да лежень – рвут Атлантовы быки!
Всюду идолы, что тщатся быть творцами – сокровенны.
Всюду сомон святотатцев разрушают лик Равенны.
Но из накипи, из пены, из житейского дерьма
Красота творит нетленно над планетой терема.

Веле Штылвелд, 2009

Сертификат Поэзия.ру: серия 619 № 72137 от 27.08.2009

0 | 0 | 1515 | 25.04.2024. 19:37:08

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []