Словно бегун перед финишем,
задыхается Город,
намертво застёгивая сострадание
пуговицами глаз.
Сердце становится затихающим звуком,
и нет возврата,
как к раковине у моря,
засыпанной пеплом Везувия,
или ять,
утраченному русским правописанием.
Все больше кажется, что ты -
фрагмент росписи,
затерявшейся где-то под куполом церкви.
Она плотнее и плотнее
обступает непроницаемостью озера,
и уже нет
ни окрашенной кровью осеннего божества листвы,
ни вавилонских очередей в храм Милитты
из желающих отдаться чужестранцам,
ни толкований слов
о толкованье Слова,
ни Герострата,
ни Геродота,
ни…
Только Время,
лишённое своей завершённости,
а значит бессмысленное,
как третейский суд однообразно,
как гулкий дождь разводами луж,
идёт,
нанизывая за звеном звено
фигур и душ.