Яростью от ужаса дыша:
«Боль моя всегда передо мною»,
Сына отлетевшая душа
Стала путеводною звездою.
Тьмы и тьмы смотрящих в небо глаз.
Шаг за шагом преданные судьбы.
Выбеленный неба спущен флаг.
Затвердели сомкнутые губы.
Заверюха злится в чистом поле.
Это души рвутся из неволи.
Леденящие глаза зимы
Прозревают гибель.
Божьей воле верить или нет?
Свет сияет в гробе сына, свет.
Почему священник повелел
Не прощаться с голубем навеки?
Отчего дрожали сына веки,
Перед тем, как птицею взлетел?
Руки сжаты, кулаки страшны
Силой набухающей весны,
Но на взлёте срезаны навеки.
Мы рабы и - божьи дети мы…
Тысяча чертей, опять об этом!
Кто же мы, кому посвящены
Смертным холодом больные дни,
Кто нам крикнул – больше!..
Больше света!
Ну ответь мне, кто-нибудь, ответь,
То, что неподвластно божьей воле –
Для чего мне день и ночь терпеть.
И зачем Ты мучаешь меня,
Отобрав того, кто всех дороже.
Отменяю этот белый свет.
Где надежд на возвращенье нет.
Отмени и Ты меня, посмей -
Обирающий болящих и детей,
И со мной во мне пребудь навеки.