Она носила в старом кошельке
процессий шорох,
кольца страха,
в дрожащей, тонкой,
высохшей руке
платочек (скорбный вздох).

Крупицы птахам,
морщинами сияя на лице,
ссыпала перед статуей,
тоскуя.

Машины бесновались на кольце,
разбрызгивая щедро в спину
струи.

Но лёд солёный
всех прошедших лет
щадил её прогулки с передышкой,
и проторённый оставался след
до крошек -
их клевали воробьишки
из-под мелькающих
куда-то мимо ног
у памятника
с чёрным пьедесталом.

Она в себе носила шум эпох,
и крошек оставалось в сумке мало...

А ночью
лишь ущербная луна,
направив долгий взгляд с вершины мира,
не думала о том,
когда она
освободит просторную квартиру.