Гёз (1) Я слышу Эгмонта

Я слышу Эгмонта.
Могучий фландрский дух, -
он вновь ожил в бетховенских аккордах,
в них ангелы зачитывают вслух
поэму дюн
и скандинавских фьёрдов,
как ветер океана дик и груб
клич нищих гёзов празднует победу,
торжественное восхожденье труб
перемежает тихую беседу, -
Бетховен, Гёте, Эгмонт - их игра
блистает, словно пламя на Олимпе,
и, скорчившись, ты слушаешь, сестра,
как грешница, закованная в Лимбе…
Борьба со смертью - лучшая из битв,
отчаянье отвагу порождает,
в скрещении проклятий и молитв
спокойное величье созревает;
великая душа избегнет тлена,
все временно, как в Книге Перемен,
мы вырвемся из этих тесных стен,
как вырывалась Фландрия из плена.




из цикла "Детство"


Тихий омут влечет меня в детство,
в заколдованный круг миражей,
все скорей, и невмочь оглядеться,
ветер утренний веет свежей,
выдувая все то, что мне мило
в океанские бездны без дна,
Петербург и болгарская Рила,
запоздалая наша весна,
древний Пловдив, турецкие стены,
храмы лесом поросших Балкан,
беломраморность римской арены
и зеленый фракийский курган,
гордый Севт восстает из могилы,
горных вод серебрится поток,
где встречают восход богомилы,
повернувшись лицом на восток,
то резные покровы оконца,
то ручьи из нагорных снегов,
первый луч восходящего солнца,
белоснежный покров облаков,
я вплываю в воздушном вагоне
в глубину восходящего дня,
тихим ржаньем фракийские кони
в облака провожают меня,
и, отведав божественной пищи
и во сне, и почти наяву,
я лечу из софийской летищи
в облаченную дымкой Москву…



И все же благодарен я судьбе,
она щадит мою нерасторопность,
безропотная,
девственная кротость
влечет меня как неводом к тебе,
жеманной маской
от меня не скрыть
доверчивое,
искреннее детство,
вот от чего мне никуда не деться,
вот все,
что смог в тебе я полюбить.





Зеленые горы

Как хорошо вернуться в детство,
и стать не больше двух локтей,
на пруд пустынный заглядеться,
где ивы клонятся к воде,
любить железную лошадку,
бояться крысы из норы,
исследовать свою кроватку
и тихо выпасть из дыры,
застряв меж сеткою и печкой;
пускать кораблики на речке,
лететь с покрытой льдом горы,
усевшись на листе железа,
то из сучка как из обреза
стрелять по красным снегирям,
что распушась сидят на ветке,
ловить малявок ржавой сеткой
на хлеб с мякиной пополам,
тихонько ползать по углам,
искать в подвале катакомбы,
греметь осколками от бомбы
и быстро убегать на пруд,
пока тебя не стерегут,
тайком из маминой подушки
щипать куриное перо,
на полке расставлять игрушки
и ездить с бабушкой в метро…






ст. Маленковская

Маленковская;
девочка Соня,
что купается в ближнем пруду,
я сижу в материнских ладонях
и еще не предвижу беду,
я воюю с гнилыми грибами,
или гривы кручу у кобыл,
флаг гайдаровский где-то над нами
средь зеленых, березовых крыл.
ходят люди в больничных пижамах,
это летчики, - кто уцелел,
смелый парень стреляет с экрана,
партизана ведут на расстрел,
исступленно махая руками
что-то громко кричит партизан,
по лианам на ярком экране
скачет бешеный янки - Тарзан…
..................................................
Умер Сталин.
В автобусе плачут.
В десять вечера трубят гудки.
Что же будет?
Что все это значит?
Как удержатся большевики?
Все в порядке!
И Берию сняли!
Самый главный теперь - Маленков!
..................................................
Так встают костяные скрижали
из далеких, ушедших веков…


***

Из дискуссии о себялюбии
на форуме города Пушкино

"Зато любовь красавиц нежных
Прочнее дружбы и родства,
За нею и средь бурь мятежных
Вы сохраняете права..."
......................................

Сказал бы Пушкин: "Зря я верил..." -
вдруг он возьми, да оживи, -
суровый рок наш век отмерил,
отвесил горя и любви,
хоть влюблена в себя и крыса
и кочет, севший на насест,
всё видеть в зеркале Нарцисса
и Апполону надоест."
Жаль, пушкинский старинный быт
теперь навеки позабыт....

Когда-то в детстве, было дело
я тоже в Пушкино езжал:
маячил в копоти вокзал,
всё дребезжало, тарахтело,
пыхтело в саже и в дыму
на паровозе старомодном,
но было счастьем в детстве сонном -
прильнуть к вагонному окну,
куда там - ларинские дроги!
Был город не крупней села,
мы жили влево от дороги,
что к санаторию вела,
все было тихо, как в раю,
как у отшельника в пустыне;
к столу садились на скамью,
готовили на керосине,
свет еле в лампочке горел,
и воду брали из колодца,
не мучил теле-беспредел,
ну, в общем, жили, как придётся,
подкисший запах старых штор,
оконный переплет веранды,
а во дворе - лесной простор!
наевшись бабкиной баланды
мы в лес ходили по грибы
почти до самого Тишкова;
глядишь - бредет у городьбы
в войну не сдохшая корова...
то сыроежек яркий строй,
то - белый гриб как озаренье,
а земляника под сосной
казалась слаще, чем варенье...

Александр Демидов, 2009

Сертификат Поэзия.ру: серия 1256 № 69889 от 15.05.2009

0 | 1 | 1886 | 18.12.2024. 20:05:00

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []