Прижав к бедру блестящий чёрный стечкин,
на солнцем пережаренных Багамах
уснул Петрович с улицы Заречной,
забыв на два-три дня о личных драмах.

В Бомбее на бутылочных осколках
в объятиях достигнутой нирваны
забылся сном, проткнув ноздрю иголкой,
факир Степанов с улицы Басманной.

В монмартровской прокуренной мансарде
под аккомпанемент аккордеона,
укутав ноги в плед под леопарда,
заснула стриптизёрша с Малой Бронной.

А ты, мон шер, опять ломаешь копья,
и пьёшь из чаши… колотой… вчерашней,
и видишь беса в тополиных хлопьях.
Уймись уже, усни. Повсюду – наши.

А завтра мы пойдём гулять на речку
и ты не будешь ныть и выть по-волчьи.
А будешь – так возьми мой чёрный стечкин,
иди и застрелись. Но только молча.