... И нет, не усердствует, не возражает,
оно как умеет, так отражает
в предбаннике города вытертый коврик
лесов мелкотравчатых и малокровных,
застрявших на кольцах в беспомощном раже
жуков большегрузных и малолитражных,
и жерло вулкана на сто тысяч зрителей
с движением в центре весьма подозрительным,
стальной кукурузы неровную лысину...
И все отраженное переосмыслено
в структурах - отныне не блочных, а облачных,
экологически честных и войлочных,
фигурах текучих и неравнобедренных,
терминах необязательных, ветренных.
В разрывах и сгустах живой перфокарты -
поступки, коварства, замыслы, даты.
Для сей многослойной, ступенчатой памяти
внизу не бывает секретов и прайвеси,
что ни показание - то признательное.
Клубится всемирное бессознательное,
дымится, засасывает понемногу
продмаг, телебашню, вокзал, синагогу,
квартал за кварталом и округ за округом...
И скоро на уровне ниже облака,
на глубине, где вчера ночевали,
существование станет едва ли
возможным, едва ли оправданным.
А если так втянемся, то обратно нам
не будет пути - да и некуда, не к кому...
Нельзя доверять подобному зеркалу,
что в хляби ведет без штурвала и компаса
и делает снег - не из наших ли комплексов,
раздоров утренних, пены бритвенной?

Наверх не гляди, судьбу не испытывай.