Но дюжина цветных мелков в пенале...

* * *

В конце письма поставить "Vale"...
А.П.

Но дюжина цветных мелков в пенале
и через сорок серых зим приснится.
И потому в конце записки "Vale!"
черкнёт летучим почерком десница.
Та, с отсветом, чуть розовым, коробка,
скользящая, в узорах клёна, крышка! -
Среди мелков - то пёрышко, то кнопка...
Дыханье неофита, без одышки,
летит оттуда, от канадских клёнов,
от веток волчьей ягоды за школой.
И длится звук свиданья патефонов
с единственной в округе радиолой.
Там в дымных листьях и в секущей вьюге
вдруг вспыхнет нечто яркостью бунтарской,
бросая свет на шрамы и недуги
окраины угрюмо-пролетарской.

Сосед под кайфом мне покажет атлас,
морской кашкет при золочённом крабе
и раковину трохус мукулатус,
добытую из филиппинской хляби.
Маэстро брусьев, дядька мой, Валерий, -
в белейшей майке, - подытожит "баста",
отдав мениска хруст и гул артерий
за кубок с изваянием гимнаста.
И "vale, vale!", мама Валентина!
Не брезгуй в нищете румянолицей
козлиной шапкой грубияна-сына
и с младшим, хитрованом, поделиться...

Там с добрым словом и с едой - неважно.
Такое время там, такое место.
Но - ой, как княжит над землёй овражной
апреля влажноокая невеста!
И дует ветер по-над зоной-дачей,
шпана влетает на ходу в трамваи,
ещё до драки там спешат со сдачей...
Так отчего лишь "здравствуй", не иначе,
я школе той, без номера, киваю?
Когда в почтовам ящике посланье
найду, листок в линейку из тетради,-
я буду знать короткий стих заране:
лишь "Vale!" там, ни слова назиданья,
ни полстроки о погорелом саде...





* * *



Раздвоенность у нас в крови –
наш русый ангел всех печальней.
Он благостен лишь сутью дальней,
но тягостен для визави.
Снедает мягкотелость нас.
И леность мысли неизбывна.
Нам чужда и почти противна
энергия разумных фраз…
И по расхристанной степи
уводит взор - к земному краю.

Я очень трудно засыпаю,
но ты, душа, уж лучше спи! –
Какого бы ещё рожна
вновь ты, сестра, ни возжелала,
самоубийственному жалу
ты, как язычеству, верна.
Так гибнет ни за что пчела,
ладонь случайную ужаля…
Туманно. Хочется тепла.
Там, где-то, вся в дыму миндаля,
весна у моря зацвела…






Апрель на мысе Плака




Библейская дождливая погода,
конец апреля в пепельном Крыму.
Гагаринского княжеского рода
гранитный замок – в розовом дыму.
Мокры стволы коричневой сиеной,
обильной влагой согнуты кусты.
Но брызжут багрецом и белой пеной
иудиного дерева цветы.
Гранитный замок – англицкой повадки –
под сенью твёрдых рыцарей в гербах:

неустрашимость носогубной складки
и клятвы вкус на каменных губах…
Кучук-Ламбат. В ересиаршьих фресках
воздушность кровяных телец жива.
И нежат Карасан, - гнездо Раевских, -
татарские резные кружева.
Базар судачит о землетрясенье,
о том, как змеи прячутся в ветвях…
А берег, - юный, словно в день Творенья, -
ждёт перламутра в кряжистых сетях…

Сергей Шелковый, 2009

Сертификат Поэзия.ру: серия 1205 № 69056 от 04.04.2009

0 | 1 | 2461 | 20.04.2024. 14:00:14

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []