Свободы сеятель пустынный...
1
- "Варавву! Спартак - чемпион!" -
Отражалось в окрестных
стеклоплитах, веяло на дворцовый балкон
генеральных божков. Радиовзвесью
оседало в ушах, воскресало во рту
зевак на красно-белом параде,
и рвалось рукавами судорог и проклятий
в безоблачную немоту.
Выбирай век и сказ,
а всё то же: плеть ярости да дерюга
долга наставляют прицелы глаз -
дула двустволок, всаженные друг подле друга
в наголо бритую мишень лица.
...Богоявленские колокола созывают к вечере...
Свист - булыжник - осколки осыпаются через
изразцы и леса.
2
Узнавай себя, узнавай
в пене жизни, пролитой через край,
первоклассник-окурок, первокурсник-насвай,
потребитель цезуры и листовочных стай.
Прямо в рай ведут каблучки
Афродиты бутика - по битому камню,
алым яблоком оборачивается прохожий Парис, покамест
синь выслеживает бычки,
а крестьянин-браток выдирает взашей
с рынка бабушку - чисто редьку,
растущую на стеллаже
из замызганных ящиков. Ну-ка, заметь-ка
в этой палитре масок, плясок и пут
бессмысленную улыбку младенца, -
и уже никуда не деться
от выдоха матери: "Они же его убьют..."
3
- "Так кого же из них отпустить?"
- "Бо не ведают и горазды
рвать кусок - значит жить", -
шепелявит бомж у садовой ограды.
Сплёвывает, подбирает тулуп,
а за треснутыми очками -
ни кровинки, ни души, ни сучка, и
кривится месиво губ:
- "Bosch на царство! И зря
луч делили, а блеск умножали.
Рыбы жнут якоря,
нефтью кормится судное жало.
Рок белков рад в омлет
затусить. Коли родом из ночи,
сам отыщешь зарю покороче,
подобрее кастет".
4
Тут и пашня твоей любви
и пустырь твоего участия.
Педагоги резвы,
а трибуны - в очереди за счастьем
и свободой - всё поглядывают на балкон,
где - по моде - фараон, спекулянты, прочие звёзды...
Присягать? Презирать? Посмеяться? - Как просто!
И закон соблюдён:
все довольны. Пьём пиво в семье корешей,
корчим рожи - по образу и подобию,
обращаемся в землю. Над ней
небоскрёбы сменяют надгробья.
Так уважь крест и блажь, цепь и прыть.
Та же чернь и во мне. И за этим
постараться в песчинке и на планете -
пребывать. Одиночеством - жить.
5
А внутри - Илион, Хиросима, Рим,
Бухенвальд, Эльдорадо, Вальхалла,
бессмертная музыка, новорожденный в мусоре - со слепым
стариком у вокзала...
Электричка фанатов пьяна и надсадна. Состав
спирта, крови, мочи убывает в историю. Только
и остались рассеянные осколки
слов, sms-очных глав
рифмопад, перегной
книжных листьев... А дальше -
хрупкий посох сомнения, пополам с ключевой
стынью сострадания. Сталь же
прибери напоследок, и будь
к ней готов. Всё отныне -
каждодневный ответ. Зёрна лиц. И подсолнух пустыни -
как ещё один путь.
Тема: Re: Стеклослов Евгений Коновалов
Автор Олег Горшков
Дата: 25-01-2009 | 09:22:04
Да, Жень, горькие, но всё-таки протягивающие спасительный посох строки. Стихи, следуя за которыми, идёшь трудным путём человеческим. Не в смысле пройденных стадий и прожитых лет, а в ту экзистенциальную глубину, где «нестерпимо легко и тесно на зябком ветру в хламиде своей телесной». Хотел было сказать, что каждый, наверное, неизбежно проходит этот путь, но, обнаружив здесь одного путающегося под ногами субъекта, подивился тому, что, оказывается, есть всё-таки отдельные великовозрастные представители человечьей фауны, которым ещё далеко даже до «узнавай себя, узнавай».
Знаешь, братишка, именно в отношении этих стихов хочется, вслед за Андреем Моисеевым, воспользоваться пресловутой формулой «пусть каждый унесёт, сколько сможет».
Обратил внимание, что и сами стихи продолжают эволюционировать. Это я, да-да-да, снова о правках. :)
С тобой.