Из жизни, из своей или чужой,
вольны смеяться в зеркале герои,
один- дракон, другой- Святой Георгий,
а третий- точно Паганини в профиль
с ворованной судьбою за душой...
И он, стрельнувший втуне закурить
у чьей-то тени ночью привокзальной,
родной по маме сироте казанской,
в квартире с молью траченным вязаньем,
что грин- зеленый, что писатель Грин.
Каприссная дерзит виолончель,
а ты из амальгамы молча смотришь,
и птиц капризных отражает море
абракадаброй спутанною морзе
и вороном на каменном плече.