Страсти по Эльму

«Взлетаая выше ели,
Не веедая преград,
Крылаатые качели…»
Почти что пла-ги-ат:)

Жаль моя… застенчивый… упрямый,
Радоница сердца моего!

… чище серебра Его дыханье
И святая в озере вода.

…как, вспарывая сумерки, летели
Виденья падших ангелов иль птиц
И жизни сумасшедшие качели
Раскачивались плавно вверх и вниз.



Размечталась:) останусь дома…
Приберусь, растоплю камин.
Из дряхлеющего альбома
Выйдет школьница – Суламифь.
Чьи-то тени, тесня молчаньем,
Враз подступят. Дыша теплом
Самовара с душистым чаем,
Кот завозится под столом.

Полно думать грешно и свято,
Как о маленькой:) обо мне,
Раня лезвиями заката
Зыбкий сумрак на полотне,

Где доверчиво жмутся к речке
В горстку собранные огни,
Словно лампочки – человечки:)
Или призраки держат свечи,
Освещая гнилые пни
И распахнутую зевотой,
Не измеренную слегой
Пасть триасового болота,
Пасть, лишенную берегов,

Или гибнущая в потемках,
Обездоленная душа,
Словно странник с пустой котомкой
За плечами по камышам,

Вдоль обуглившихся утесов
В шрамах, стертых заподлицо,
К храму, где принимает постриг
Дева – осень, царевна – осень,
Хэлловином больная осень.

Время ведьмам носить с погоста,
Прятать в капищах мертвецов,

Леших потчевать мутным зельем,
Жабьей плотью сомов кормить.
Вурдалак, обернувшись Лелем,
Тащит к омуту Суламифь.

Быть кликушею «иже с ними»
Что кукушкою на часах
Для души, испросившей схимы,
Облачившейся во льняные,
Заповедные, проливные,
Необъятнейшие, хмельные,
В мокрых радугах – небеса,

Вожделенные небеса,

Где отрадно дышать и плакать,
Вслед за классиком «Озари»
Повторяя, дырявить мякоть
За ночь выгоревших галактик
И болотные волдыри
Перехваченным у зари
Воробьиным (жалеть и плакать)
Пыльным перышком (ждать и плакать),
День за днем вспоминать и плакать,
Триста лет, вспоминая, плакать
Зябкой моросью с мокрых крыш,

Намечтавши себе иного,
Водрузив в изголовье крест
Не осиновый – так еловый
(«Бог не выдаст, свинья не съест»),

Стать печальнейшей из невест,
Словно Ксения Годунова,

Перебитым крылом подранка
Приголубливая метель,
Клонит голову на постель,
На неприбранную постель
Милосердная лесбиянка -
Грусть. Напой мне, пригожий Лель,
«Сладку ягоду» или «Belle».
До заутрени, спозаранку
Разбуди меня… укачель,

Утоли пахлавой, прасадом,
Изведи… истоми во сне,
Чтобы «тот, безголовый всадник
Не умчал на лихом коне

В край состарившихся погостов,
Обезглавленных королей,
Облетающих тополей,
Иероглифами теней
Зачеркнувших крест-накрест остров,
Где от века всё синь да осень
И до Бога как до буйка.
Чуть касается клобука
Чья-то ласковая рука,
Расплетающая облака –
Разметавшиеся по плесам
Белокурые пряди… косы,
Осветленные солнцем, косы
Не прижившихся на земле.

Вещий сон – подневольный постриг,
Совершенный насильно постриг,
Беспонтовый, напрасный постриг,
Потерявшийся в дюнах след –

Одинокий – до кома в горле,
До пронзительного: «ЖиVi!»:)*
На поребрик, побитый морем,
Опусти меня… подними

Над околицами предместий,
Где от века светлым – светло,
Как на масленицу, как в детстве.
Отчего-то не весел месяц,
Замаячивший за стеклом.

В паутинистый сруб веранды
Бьется мертвая голова.*
Не раскачивай так… не надо,
Я устала переживать,

Переплакивать тепловозы,
Выворачивая печаль
Наизнанку, чужие гнезда
Мать-и-мачехой по ночам
Выстилая. Речные звезды,
Как щенята – ручные звезды
Пьют из омутов… укачай…

Ливни сумерек – по плечам.

Пряча в теплой горсти нательный
Зацелованный крестик… дрожь
Занавесок по окнам кельи…
Не прогонишь? Не упрекнешь?
Благодатный апрельский дождь
Элем… хмелем… густым елеем,
Лепестками – на край постели,
На родимые пятна… бельма…

Мой жених на святого Эльма,
Как две капли воды, похож.

По шутихам скубутся черти,
Раскудахтался в гатях сыч,
Словно кочет на лобном месте.
Одуванчикам не сносить

Белобрысых голов… приснилось.
«Паче всякаго…» сохрани.
По болотам цветут огни…
В зачарованных палестинах
Тонкий месяц рогами вниз…

Даже месяц рогами – вниз
В незапамятных палестинах.

Грех мой, Господи, отче… сыне…
По-мальчишечьи дерзкий, схимник,
Ненаглядный, усталый схимник,
Зело лиха хлебнувший, схимник,
Запредельно любимый схимник,
Не помилуй – так проводи мя
В стан, где месяц - рогами вниз,

За нетленные мощи елей
Зацепившись, тревожит сад,
Где, забытые на качелях,
На скрипучих, как ель, качелях,
Сорок восемь веков подряд…

В изголовьях пылают свечи,
Под ногами клубятся пни.
Отче… Господи… человече…
Сделай милость, ослобони.

Сквозь ячейки москитной сетки
Просочившийся, лунный блик
Примостился на табуретке
Канарейкой, слетевшей с ветки
Провожающей корабли
Смуглой пальмы у кромки моря,
Где я от роду не была.
Жаль, что вечность не переспоришь,
Не прогонишь из-за стола,
Не оставишь скулить под дверью
За потерянные ключи.,

Над орнаментами ключиц –
Ожерелье святого Эльма.

Ожерелье Святого Эльма –
Над орнаментами ключиц,

Над морями, где синь да осень,
Где я от роду не была,
Где, истекшие теплым воском,
Свечи теплятся по углам
Сельских храмов. Под скрип парома
Сладко спится. Густой жасмин,
Подступивший вплотную к дому,
Как эпистола Суламифь
Из дремучего запределья:
«Песней песнею истоми,
Слаще опиума жасмин».

Пуще виселицы – качели.




* Мертвая голова – бабочка Acherontia (Manduca) atropos семейства бражников
* ЖиVi - интернет-ресурс такой:)

Елена Бондаренко, 2008

Сертификат Поэзия.ру: серия 717 № 65951 от 18.11.2008

0 | 4 | 2402 | 17.11.2024. 19:00:32

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []