Когда стираются века
и в ход идут тысячелетья,
отсчёт ведут от ледника,
его оставшихся отметин.

Озёра, горы, валуны
знавали юною планету
и были ею рождены
ещё до Ветхого завета.

Как много тысяч лет назад
рыжела осень, мчались тучи,
и кто-то напряжённый взгляд
вонзал в разверзшиеся кручи.

Отвесный угрожал обрыв,
а он, как будто беспричинно,
мгновенный испытал порыв -
взлететь над горною вершиной.

Летать и в восхищеньи петь,
как Бог в последний день творенья.
Листвы осенней пела медь,
не поддающаяся тленью.

Глубинной памяти вослед
я вижу : громоздятся горы,
и солнце преломляет свет
и в океане, и в озёрах.

Пейзаж пришёл из толщи лет,
и человек - сродни огниву,
что добывает звук и цвет
ценой душевного порыва.