Устроится дождь в заменители лета…

1.
Устроится дождь в заменители лета и будет мочалить троллейбусный квас.
В музее беседовать с кабриолетом не время, как видно, сейчас...
Лакей в позументах уснул в архетипах - его не пробудит чужая родня,
я помню в Швейцарии высмотрел типа -Жан-Клод сент Анжуйский служил у меня.

Он был востронос и щербат в одночасье, во всю конопат и без меры пижон,
носил гренадерское ветхое платье, рейтузы по виду почище кальсон.
И вот он теперь в новоявленном виде - напичкан соломой почище орла!
За прошлое он на меня не в обиде: форейтор, ефрейтор, трудяга, дворня.

Устроился дождь на завалинке лета один одинешенек без колеи,
в которой когда-то на кабриолете застряли мы оба - Жан-Клод & sir Me!
Оказию эту забудешь едва ли - на вист опоздали и кончился грог,
когда мы с Жан-Клодом с телеги сползали, в которой случайно везли мокрый стог.

В итоге Жан-Клод нынче вовсе из сена, а я на завалинке лет невредим,
хоть кто-то и бросит: "Ну да уж, богема", хоть я у Жан-Клода рейтузы стащил.

2.
Пострелёнок-егоза прыг по лужам: «Я летаю!»
скок над лужей: «В небе таю, будто впрямь я стрекоза!»
Большеглазая оса, по глазам не молодуха,
а душевная старуха и в душе её гроза:

- Рот, больной, откройте шире! Ваши зубы вам под стать -
ведь такие съешь-до-дыры невозможно врачевать...
Бур во рту буравит остов полузуба, полурва -
осыпается нервозно прошлых пиршеств пахлава.

В полость рта, в язычный сток осыпается оброк
лет изъеденных и зим - видно стал я уязвим...
Ох, уж Пиррова победа, ох, ух горе-лабуда -
записала меня в деды пучеглазая беда!
Но у клиники ребенок - прыг поскок:
«Я лечу как аистёнок!»... Слышит Бог!

3.
Каждый день из слов опала… Очень разные слова
говорят ничтожно мало – будто тени из подвала,
в терть избитые бывало – море плевел мчится шквалом,
шторм безумного накала… и рождается молва….

Люди, собственно, от скуки переврали этот мир,
Миг доводят до прорухи и рождается кумир!
А затем кумир с молвою сочетаются глушить
правду мира – ту, что стоит и лелеять, и любить.
Оттого не чту кумиров, что лелею святость мира!

4.
Преодолевая мерность, проживаю повседневность.
В ней известен каждый штрих - каждый вздох и каждый пшик.
Ну, скажите, что за мерзость знать заранее размерность -
жить под бременем вериг ради праздничных ковриг...

Но коврижки - дело третье. Сеет бурю вырви-ветер,
сеет утро вырви-сон... Не бросай души на кон...
Вышел срок остепениться - так и быть, пора, пора,
всё, чему уже не сбыться, разобрала детвора.

А дворня, отмерив меру злой несытости своей,
прихватила лет Химеру да с избытком жидкий клей.
Во клею том не разжиться - нет в нем вязкости штиблет,
шик-момент блеснет зарницей и угаснет в айн момент...

И спешат уже забрала снять и рыцари к стыду,
те, которым всё, блин мало, у судьбы на поводу.

5.
Мир объелся чепуховин и сносил во рту мосты.
Стал мишурен и зловонен до Коломенской версты.
И тогда явились в мире Мастера, и родили в этом мире Терема!

В каждом тереме под спудом сливный бак -
Каждый жить в красотах мира не дурак!
Встали улицею смрадные бачки за ними потянулись мужички!

В каждом завиcть завелась, как в горле кость,
Каждый выжал из себя обиды горсть...
Из-за этих из житейских передряг города подняли веси на разбрат!

Оттопырились кто как и кто за что -
вот такое не спортивное лото...
Только где-нибудь отстроят новый мир, как угадят его тут же без кручин!

6.
Огранка дня под стать эпохе - мир новостроек, эстакад,
прибрежье парков в биотоках нарядных уличных наяд.
И солнце в утренней огранке, и небо - солнечный элей,
и пес, лакающий из банки, и бомж, в чьём облике: "Налей!"

И клей "Момент" отжат и брошен, и две пацанячьи слезы -
был снят пакет с башки гаврошьей, и мать истаяла в низги.
И Бог, суровый не по чину, но по призванью - сирота -
подмял пацанячью кручину под кромку дня... под ломку дня.

Май-июнь 2008 г.

Веле Штылвелд, 2008

Сертификат Поэзия.ру: серия 619 № 63140 от 16.07.2008

0 | 1 | 2041 | 17.11.2024. 19:18:00

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []