Обитает в хижинах человек, и тело свое
прикрывает стыдливой одеждой, в себе же
он еще сокровенней, и он свой дух сохраняет,
словно жрицы небесное пламя,
вот его разумный обычай.
И потому для свободы и власти высокой,
чего не хватало для полноты богоподобному,
опаснейшее из благ, речь человеку дана,
дабы он, творя, разрушая и падая, к вечной
жизни вновь возвращался, к матери и мастерице,
дабы наследство ее приумножал, у нее бы учился,
у божественной, вседержащей любви.