Эдгар По. Израфел

      И ангел Израфел, струны сердца которого –
      лютня и голос его сладчайший из всех
      созданий Аллаха. – Коран


Нашёл в Небесах приют
   Ангел, певец Израфел;
И струны сердца-лютни льют
Мелодию чарующую,
Волшебные гимны поют.
И звёзды забыли песню свою,
   Их стройный хор онемел.

Взбираясь ввысь,
   Пылала луна,
   Она в певца влюблена.
Средь звёзд слились
   Плеяды, все семь, затем Орион,
   За ними летел Скорпион –
   Он звуками был поражён,
   Как в дивный сон погружён.

И знает сонм небесных тел,
   И все, кто слышит гимны его, –
Сладчайший певец Израфел
Огонь тот зажечь сумел,
   Из сердца извлёк своего;
Волшебный голос его взлетел
   По струнам живым превыше всего.

Ты, ангел, летаешь там в небесах,
   Где Бог есть Любовь, где все влюблены,
Где взвешены мысли на мудрых весах,
   Где Гурий сияет чарующий взгляд,
И где, божественной тайной полны,
   Прекрасные звёзды в небе парят.

И в гимны страсть ты призови,
   О, Израфел, мудрейший певец,
Бушует пусть она в крови;
Тебе, Израфел, лавры любви,
   Тебе, Израфел, победный венец:
О, здравствуй и долго живи!

С тобою небо принесло
   Пылающую гармонию:
Любовь, печаль, добро и зло –
   Всё струны лютни воспоют:
   Пусть звёзды свет безмолвно льют.

Твои Небеса, о, да! Но тут
   Мир радостей наших и бед;
   Тут счастья небесного нет –
Цветы простые, земные растут,
   Сиял бы лишь солнца свет.

Но если бы я взлетел
Туда, где парит Израфел,
   А он взял судьбу мою,
Он так бы легко сыграть не сумел
   Земную мою мелодию;
Но взял бы я лиру, и я бы посмел
   Гармонию спеть небесную.


         Israfel

      And the angel Israfel, whose heart-strings
      are a lute, and who has the sweetest voice
      of all God’s creatures. — Koran.


IN Heaven a spirit doth dwell
   Whose heart-strings are a lute;
None sing so wildly well
As the angel Israfel,
And the giddy stars (so legends tell),
Ceasing their hymns, attend the spell
   Of his voice, all mute.

Tottering above
   In her highest noon,
   The enamoured moon
Blushes with love,
   While, to listen, the red levin
   (With the rapid Pleiads, even,
   Which were seven)
   Pauses in Heaven.

And they say (the starry choir
   And the other listening things)
That Israfeli’s fire
Is owing to that lyre
   By which he sits and sings,
The trembling living wire
   Of those unusual strings.

But the skies that angel trod,
   Where deep thoughts are a duty,
Where Love’s a grown-up God,
Where the Houri glances are
   Imbued with all the beauty
Which we worship in a star.

Therefore thou art not wrong,
   Israfeli, who despisest
An unimpassioned song;
To thee the laurels belong,
   Best bard, because the wisest:
Merrily live, and long!

The ecstasies above
   With thy burning measures suit:
Thy grief, thy joy, thy hate, thy love,
   With the fervor of thy lute:
   Well may the stars be mute!

Yes, Heaven is thine; but this
   Is a world of sweets and sours;
   Our flowers are merely – flowers,
And the shadow of thy perfect bliss
   Is the sunshine of ours.

If I could dwell
Where Israfel
   Hath dwelt, and he where I,
He might not sing so wildly well
   A mortal melody,
While a bolder note than this might swell
   From my lyre within the sky.
 

Р. Митин, поэтический перевод, 2008

Сертификат Поэзия.ру: серия 1115 № 62040 от 26.05.2008

0 | 0 | 1803 | 18.11.2024. 00:54:24

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []