День ушедший испит до дна,
там, на донышке, долькой лимона
появляется в тучах луна -
соглядатай ночей бессонных.

Рассыпает стеклянный смех,
словно бусы чужого счастья,
раздражает чужой успех
горьким привкусом неучастья.

Если всхлипнет внезапно плач -
вмиг утихнет. Привычна к горю,
притерпелая, как палач,
тишине наступает на горло.

И с ухмылкой : "Было - прошло,
что же нового под луною?" -
занавесится серой мглой,
защищаясь от непокоя.

И не гложет её вина,
что скитаться ей одинокой.
Равнодушьем защищена
от земной и небесной склоки.

Развиднеется нехотя день,
снова полнясь весенней мутью,
а луна обратится в тень,
разошедшись с дневною сутью.

В сером сумраке не видна, -
то ли дольку сжевало утро,
то ли мне сквозь тучи она
улыбается горько и мудро.