В глазах беспечного зверья,
живущего на воле,
я - продолжение корья
безвредного - не боле.

Не панибратствует зверёк,
вдруг оказавшись рядом
и не пуская за порог
насторожённым взглядом.

Ползущей по своим делам
непуганой козявке
кажусь деталью от стола
и с ним скреплённой лавки.

Средь любознательных пичуг
единственная птица,
переборов в себе испуг,
вблизи меня садится.

Косит встревоженным зрачком,
нахохлившись по-птичьи,
и норовит бочком-бочком
от чуждого обличья.

Сама себе довлеет тварь
на перекрёстке судеб
и существует, как и встарь,
не помешай ей люди.

Да, в чём-то я зверья мудрей,
но хитроумной пряжей
переплетаемся в ковре
ландшафта и пейзажа.

Я соприродна, словно дождь,
но мне в удел досталось
понять зверья больную дрожь,
к нему изведав жалость.

Быть продолжением дождя,
стучать в чужие окна
и, в них ответов не найдя,
в безволвии оглохнуть.

Поутру снова стать корьём
в той заповедной роще,
чтоб быть непонятой зверьём
на языке всеобщем.