Март исчерпан. А с ним и язык,
вешних дней раскрывавший секреты.
Вновь весны изменившийся лик
нахожу по особым приметам.

В немоте оголённых стволов,
не успевших ещё отогреться,
с их таинственной речью без слов
и глухим нетерпением сердца.

В не по-зимнему гибких ветвях,
в болтовне белобокой сороки,
в потеплевших от света глазах,
в торопливых, порывистых строках.

И понятно становится вмиг,
что не дождь барабанит по крыше,
а весна обретает язык,
ставший музыкой четверостиший.

Канул в Лету улыбчивый март.
Объявляется летнее время.
Жизнетворчества вечный азарт
ощущают и почва, и лемех.