След самолёта,
как ножом,
не боле,
рассек судьбу и душу пополам,
провёл незаживляющийся шрам,
чтоб мне терзаться от фантомной боли.

Чтоб нераздельной сутью,
плотью,
кровью
мне жить в воспоминаньях и во сне,
когда луна встаёт над изголовьем,
такая, как в покинутой стране.

Не пыль и прах, что с нею пережито,
посеяно, взошло - и не изжить.
Мукою станет скошенное жито,
но мУкою - подкошенная жизнь.