В семь черно, в восемь сереет, в девять...

В семь черно, в восемь сереет, в девять распускаются синие розы,
а в десять они уже переливаются золотом с серебром… В общем, сиди у окна, вспоминай Басё.
За излучиной, встретившись на мосту, в розовом мареве гудят паровозы –
один спешит в Москву, а другой уже из нее…ничего в ней нет: большой вокзал – и всё.

И снег хрустит первозданно!..
Печные дымы подымаются вверх как хвосты котов, получивших порцию алого мяса,
и солнце умирающим красным карликом отрывает голову от голубых простыней и, разлепив глаза,
то есть – единственный глаз, смотрит сквозь заиндевелые яблони этим воспаленным немигающим глазом…
пока зрачок не застит слеза.

Почистишь дорожки, вытолкнешь с Божьей помощью из сугроба батюшкиного «Соболя»,
развозящего по деревням паству – бабушек-ангелочков, пахнущих ладаном, с крылышками вязаных шалей, сложенными на груди,
а потом махнешь к соседке на час или два…как выйдет.
Это такая жизнь, в которой нет низкого ничего и ничего высокого:
хочешь – читай Басё, хочешь – молись, хочешь – купи самогонки или к Катюхе сходи.

Выйдешь в три (оторвешься от книжки, выпьешь с Серегою всю бутыль, по три раза попросишь прощенья…подставь, что хочешь):
карлик сморгнул слезу… Все равно ничего не видно, и голову клонит на одр, но, как взбрыкнувший борец, он не желает под вечер лечь.
В четыре глаз уходит под веко. На веке расползается синева… Пять. Век уже черен, хоть знаешь, что бел. Дело движется к ночи.
Снова топить печь

и потом один на один сидеть за столом с Ходасевичем и читать ему - его же. Он отсверкивает пенсне, молчит… Мышиными шорохами и писками
с потолка доносится жизнь... Выпить горячий чай. Потушить лампу, накрыться пальто.
И если тебе приснится, что нет ничего дорогого и нет никого близкого, -
значит, подставил не то.

Андрей Баранов (Gleb Bardodym), 2007

Сертификат Поэзия.ру: серия 418 № 57854 от 25.12.2007

0 | 1 | 2061 | 31.10.2024. 07:31:01

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []