А толпа мой колеблет треножник,
И, расставив шаги широко,
Век, бесстрастный и подлый картёжник,
Вновь со мною играет в очко.

И с ковригою неба в котомке
Я пою свою розу ветров,
И грозит перманентною ломкой
Наркота предугаданных снов.

А судьбу уже ворон накаркал,
И во рту после щей горячо,
И, бессмертье поставив на карту,
Безнадёжно шепчу я: «Ещё...»