В глухом провале собственного дна
все «он» – один, а все «она» – одна.
Быть вместе – только прикасаться дном
ко дну, – для утверждения в одном,
известном, но забытом:
«вместе» – нет.
Есть только дно от «вместе», а на дне –
попыток недопытанных обрыв-
ки, памяти гноящийся нарыв,
а то и рана, тонко скрытый шрам…
Где дно за дно задело – это вам
не поцелуй, не двух бокалов звон.
Здесь звук другой: проржавленный
«беззз-доннн»,

«беззз-дннна»,
«беззз-дннни»,
«беззз-годы»,
«беззз-всегда»…

…верна…
…верни…

…Холодная вода
у дна, темна, мутна, безжизна, но –
нет «вместе», если не познали дно
друг друга – и не вырвали на свет
крик ужаса…

В глубинах – «вместе» – нет.

В глухом провале собственного дна
оно одно: – о, дно!
Один.
Одна.