Впал в ересь сладкоречья мой сверчок,
чье имя память - ловко, одержимо
перевирает жизнь, его смычок
снует то ввысь, куда-то бога мимо,
за гаммой, то назад: держи, владей
ещё одним осенним подаяньем
на смерть – давай, родимую, помянем
настоянным на хлебе и воде
блужданий и утрат, святым вином
беспечности, - а что, не худший выбор
из всех лукавств и прочих каверз, ибо
зачем тогда в такой тоске живем
и умираем в ней такой зачем,
пытливой, неотступной, несусветной?
Довольно желчи, дошлый казначей,
дотошный составитель скорбной сметы,
во мне ведущий счет моих долгов –
уймись уже, отдай сверчку со скрипкой
и прошлое, и право на постскриптум
без долгих искупительных голгоф –
пусть всё поёт, что ветром принесло,
чтобы прерваться вдруг на полусло…