Опостылели льды облаков.
Год как год. Был как был. Был таков.
Был и выбыл. Увядшие астры…
Или просто – качаются люстры,
или хвоя на ворсе ковров,
или всхлип, или музыка Листа…

А на стенах лежит синева,
приникает к ладоням трава,
обжигая карминным окрасом.
И смеются увядшие астры,
и качели качают права
на скрипучем, ужасном, прекрасном,
детском, радостном языке.

Как ползёт, как ползёт по руке,
устремляясь к подушечкам пальцев,
встав на цыпочки, глядя на солнце,
точки-маковки в жёлтом песке
нежных крылышек. Пряталки-салки…
Сладкий вечер. Арбузные корки.
Пахнет лесом клубничный пирог.
Только шаг, только взгляд за порог –
и, ступнями босыми шурша,
за фантазией карандаша
по изгибам графитных дорог,
чуть дыша. И прищуривать глаз,
разбирая арабскую вязь
крыльев бабочки оробелой,
что к цветку приникает всем телом.
Эта странная, смутная связь
между траурным, красным и белым,

где почти незаметны усилья…
Или силы небесной бессилье
этот вакуум губ разомкнуть,
и с котомкой – по следу трамвая,
как песок золотой вымывая
через ситечко самую суть.