ПОСЛЕДНЯЯ МЕТАФИЗИКА (фрагмент 8-9)

Дата: 12-12-2006 | 19:30:41

ФРАГМЕНТ ВОСЬМОЙ
ГНОСЕОЛОГИЯ "Я" И "ВНЕ Я"

1. Любой видимый объект - ложь - хотя бы в силу того, что за время, которое
проходит от брошенного взгляда до осмысления увиденного, реальность
многократно успевает пережить свою смерть и наступившие изменения
становятся необратимыми. Если быть точнее, всё случается ещё раньше – свет,
несущий информацию, не успевает достичь глаза, а безвозвратность уже царствует. Ахиллесу не дано догнать черепаху. Невозможно одновременно описать частицу
и её координату. Материю и мимолётность. Мерцающую на морозе мысль
и входящее в пике событие. Чувство любви и обожжённую болью женщину,
к которой относилось это чувство ещё мгновение назад. Апория непреодолима.
Благодарю вас господа Зенон и Гейзенберг.

и ни к чему былое в думах
агат расколот
тишина крадётся алчно словно пума
реальность смысла лишена
вид сверху - дым да валуны
не то что яда нет – слюны
мелькнёт на вдохе вдоль стены
в затмение летучей мышью
вслед за душой душа над крышей
на воронёный ствол луны
что в глаз нацелен кем-то свыше

и явь лишь быль и быль не новь
и кровь вчерашняя не кровь
и в горстке брошенных монет
не вспыхнет канувших комет
когда-то отражённый свет


2. Мысли, сердце, плоть откликаются на то, что давно кануло за горизонт,
придавая привкус горечи даже самым сладким чувствам. Сознанию открывается пантеон усопших мгновений, место прописки которых – вечность, где нет ни времени, ни пространства, где всё уже было, даже если ещё не случилось. Только совокупность воспоминаний длит действие, называемое вселенной. Только памятью прирастает жизнь. Только память - суть природа всякого «я» - наделяет сущее неуничтожимым смыслом, делая допустимым пребывание мироздания «вне я», вне Творца - или любого другого мироорганизующего принципа.

Раздвинешь шторы, выкушаешь водки,
раскуришь трубку, чтоб вишнёвый звон
кадил на все земные околотки
и в душу лез под плотный капюшон,
добавишь в чай душицу, бергамот ли –
неважно что, чтоб выйти в снегопад
на тракт любви, где вестовые вётлы
владимирскими вёрстами горят.

Гори-гори, звезда моих идиллий!..
Потом –
на круги, то есть на круги,
где, сам себе и странник, и Вергилий,
ты в бесприютном крошеве пурги,
где, помнится, метёт во все пределы,
и не хранимый родиной пиит
словесный скарб растратил, дабы тело
одеть однажды в дантовский гранит.

У Млечных врат (лет через икс) на марше,
поняв, быть может, «быть или не быть»,
ты ангелов, что падших, что не падших,
от душ людских не сможешь отличить,
чтоб вечно ждать средь «наших» и «ненаших» -
там вечно всё:
земная бирюза,
душа…
душица…
дальше…
дольше…
дальше…
не смог забыть…
забыть…
забыть бы…
за…

3. Память – это поиск и ожидание себя в графстве видимых объектов, в «дне вчерашнем». Поиск и ожидание в «дне завтрашнем» – лишь желание. Первое –
застывшая вспышка, образующая реальное пространство собственного «я». Второе – мнимое, иллюзия «я» в иллюзии «вне я». Счастье – когда оба пространства совпадают. Мозг погружается в эйфорию, душа захлёбывается чувством лёгкости и полёта, ликуя от осознания полноты бытия. Но как обманчиво ощущение этой свободы и безграничности собственной силы! Как мимолётно и вероломно!

Спрятал страус заката свою голову-солнце,
соловьи соловеют, на душе венценосно,
в пластилиновой лодке лепо следовать слепо
за ванильные травы под вишнёвое небо.

Между летом и Летой, где нага, как античность,
осень хлынет однажды за печалью привычной,
пишет вальс васильковый на лугу к оперетте
легкомысленный эльф в лепестковом берете.

Во хмелю ли, во сне ли, словно шмель над аллеей,
я лечу в облаках и ничуть не старею.
Ни нужды, ни надежды, ни людской круговерти.
Я не изгнан ещё. Мне ещё не до смерти.


4. Новый виток событий, новый виток души – и всё возвращается на круги своя.
Мнимое и реальное впадают в очередное противоречие, где первое ежесекундно разрушает второе, сея вокруг себя суету и страдания. Лава болезненных эмоций
обжигает сердце чувством беспомощности и бесплодности выстраданной
во что-либо веры. Последней над человеком куражится надежда - то притягивая на ниточках, то отпуская от себя воздушные шарики несовместимых пространств.
Реальность обретает контуры ада, и только инстинкт самосохранения пытается воспротивиться полному её разрушению, побуждая разум искать всё новые и новые резоны для продолжения «я» в мире, а, значит, и мира «вне я».
Благодарю вас, господа Шакьямуни и Шопенгауэр.

Сжимают горло междометья - ни выкрикнуть, ни продохнуть.
Когда любовь сильнее смерти, то жизнь утрачивает суть.
Не продохнуть! Семипудовый стучится пульсу в унисон
надрывный Хронос в кокон Слова,
дробя на ямбы свой пеон.

Препон не знавшая, ярится и мрачный требник теребит
пурга станичная в столице, Невой зажатая в гранит.
Пиит, отсель грозивший шведу, почил. Печаль его мертва.
Так наши жертвы и победы – увы,
лишь вешние ветра.

Прошла пора. Печать былого мы в мыслях с мыслями храним,
где вечно память наша вдова и вероломна, словно дым.
От зим не вырваться. Засовы. Да жмутся к окнам сизари…
А ты вернись на миг и снова
всю жизнь за миг проговори!

Приговори судьбу к потерям и обреки на ту же явь -
вне мира нет другого мира, какого бога ни восславь.
И правь – не правь, что есть, то будет:
любовь, разлука и пурга… А нет –
бредут сквозь Питер будни,
страшнее всякого врага.

5. Ощущение собственной уникальности и устойчивости разумных начал бытия
посредством памяти превращает тварный мир в отдельную от индивидуума цепочку видимых и узнаваемых объектов, сопоставляя и противопоставляя таким образом
«себя» и «из себя». При этом мера подобия субъекта и объекта становится основой и гармонии, и трагедии. Гармония находит своё разрешение через любовь (все виды притяжений) и как следствие отказ от выбора. Трагедия – через свободу (все виды отторжения) и необходимость сделать выбор, вплоть до ответа на сакраментальный вопрос – «быть или не быть?». Это две стороны всё той же медали - два пространства, реальное и мнимое.

Штрихует опиум тумана с налётом хвойного дурмана
маяк далёкий на молу, спинной хребет катамарана,
созвездий меркнущих золу, распятья сосен на холме…
Пишу «люблю», «умру» - в уме, и всё иное в этом роде –
голгофы смысл по погоде.

Взбивает бриз морскую пену,
сирены тянут кантилену, преобразуя звукоряд.
Яд грусти льётся от наяд,
настоянный на лунной яшме с листвой в воде из млечной башни.
Она горчит. Горчит листва. И, падчерица тьмы, сова
глотает души, что слова: «иных любить…»

Чтоб деревянная отмычка, реки обугленной верста,
открыла скейские уста героям звёздного холста
и Трое погубили Трою, судьба смыкается с судьбою,
где Бог с тобой есть смерть с тобою.
К чему им падшая Елена?
Казнить неверную, наверно…

Чего же стоила лЛюбовь?
Чего б не стоила лЛюбовь!

6. Отношение мнимого к реальному, подобно энтропии, есть мера вероятности дальнейшего существования системы – «себя в мире» и, стало быть, «мира из себя». Мнимое, накапливаясь, всё больше разрушает реальное. Трагедия – гармонию.
Гармония замкнута в границах собственного мироустройства. Трагедия – безгранична. Любая замкнутая система, не будучи в состоянии пережить ни своё время, ни своё пространство, - обречена. Творец и творец, Мир и мир, Память и память не в силах сохранить себя там, где речь заходит о настоящем, прошедшем и будущем - только в
неизменности, называемой вечностью, где всё уже было, даже если не произошло… где одно не вытекает из другого… где свобода (возможность, модальность, выбор) абсолютна, а, следовательно, абсолютна и трагедия.
Благодарю вас, господа Эсхил и Больцман.

и был свет
и обернулся свет любовью
и творила любовь чада свои
и каждому из них давала отчество своё
а время отнимало их одного за другим

и возревновала любовь ко времени
и обернулась болью невиданной
и открыла боль врата ненависти
и вошло зло в те врата
а иначе как во плоти не может быть зла

и познали плоть вкусившие яблоко
и поняли что подобно всему они - он и она
и сказали они друг другу - мой и моя а между любовь одна
и познание плоти суть познанием времени стало
а знание времени суть знание смерти

и убил каин авеля
и воцарилась смерть среди человеков
и «рекоста бо брать брату: “се мое, а то мое же”.
и начяша князи про малое “се великое” млъвити,
а сами на себъ крамолу ковати»

и был выбор между свободой и совестью
и был выбор между любовью и ненавистью
и был выбор между добром и злом
и поганые приходили за душами
а время смеялось над людьми

ибо свет становился тьмой

ФРАГМЕНТ ДЕВЯТЫЙ
СВОБОДА ВОЛИ И ОСНОВЫ МОРАЛИ

-1-
Любое преступление, будь то уголовное, нравственное или…
является преступлением только в той мере, в какой предаёт
память, разрушая охраняемую воспоминаниями реальность.
Утрачивая былые связи, мозг жертвы погружается за окоём
неосуществлённых гештальтов, превращая их в обманутые
ожидания.

Разрушитель, страшась и не осознавая вполне природы
собственных страхов, бежит чувства вины, вытесняя
из моральной части сознания - совесть. На смену ей
приходят различного рода суррогаты в виде лживых
умопостроений и лицемерных этических конструкций,
не имеющих ничего общего с действительностью.

Любое преступление, таким образом, свершается не в мире
видимых объектов, а в душе и помыслах. Именно там свобода
утрачивает нравственность, ибо противопоставляет себя гармонии.

Поэтому всякое наказание и бессмысленно, и порочно, если оно
не ведёт к раскаянью, когда вдруг потрясённая память возвращает
её владельца на круги своя и ежедневно длит страдания,
приносимые пробудившейся совестью.

нет, не могу!
забыть - равносильно убить,
без покаянья.
что мы здесь делаем, если
так холодно жить,
боже отчаянья?
не откреститься – безумье!-
от демонов плит.
как заклинание
твержу её имя… офелия… элия…
Дверь.

дверь
со следами ударов,
зола -
здесь в пограничье
что же мы делаем, если
так солона
пыль безразличия?
руны в руинах,
за чёрные выси кремля -
чьё это зодчество? –
с пеплом влечёт нас к началам
небытия
бог одиночества.

линия жизни -
столбиком ниже нуля.
в этой безбрежности
всё пожирает -
от шёпота до жилья -
смерч неизбежности.
память, как в дверь,
упирается в горизонт -
гаснут предместья.
что же мы сделали, если
разбились об лёд
бога возмездия?!

-2-
От совести можно укрыться. Но только до той поры, пока
душа не впадёт, подобно притоку, в сущность «Мы» – не впадёт
туда, где уже невозможно забыться, растворяясь в дыму иллюзий
и повседневности. Там – душа - мгновение за мгновением сгорает
в геенне воспоминаний, несовместимых с природой изначальной
нравственности, что самим демиургом была заложена в основание
бытия. Там, возвращая былые образы из «Мы», собственная память
творит Страшный Суд, на котором «Я» предстаёт пред каждым из
тех, с кем некогда встречалось в миру...

всех тех
кого не смог принять
среди рассветов и проталин
кого терял за пядью пядь
в тысячелетиях печали
всех
не услышанных в ночи
в беде
грехе
и покаянье
среди набегов саранчи
и бесконечных состязаний
кого ни хлебом ни вином
на обезлюдевших дорогах
не поддержал
и всех о ком
порой судил чрезмерно строго
всех
по кому не заказал
прочесть молебен расставанья
и всех
кому не подавал
к кому не ведал состраданья
кого не спас
не защитил
не показал пути в обитель
кого отверг хотя любил
в развёрстой пропасти событий

всех-всех
вернёт мне бумеранг
соединяя вместе доли
их плачей
просьб
их нужд и ран
костром неукротимой боли...

Однако за чертой - раскаянье становится бессмысленным,
ибо смерть забирает уникальную возможность, данную всякой
личности от рождения, - внутреннюю свободу, избавляя
тем самым «Я» от воли к нравственности, реализующей
себя через мучительное право на выбор.
(Не поэтому ли смертная казнь – преступна?..)

Человек не в силах изменить предначертанное – «чему быть,
того не миновать», но он волен - принимать или не принимать
внутри себя происходящее. Воля, определяемая внутренней
свободой, понуждает сознание творить жизнь через отношение
к событиям и поступкам, где душа раз за разом выбирает свои
предпочтения между космосом и хаосом, светом и тьмой,
добром и его противоположностью...

На воле к нравственности зиждется природа раскаянья как
единственного способа неприятия зла и оправдания мира от
смерти, то есть - единственного способа отторжения того, что
по сути своей враждебно разумным началам мироздания.
И если, пройдя свой путь, душа не справилась с этой миссией –
не пережила ни катарсиса, ни раскаянья – она обречена.
Ей нет места на светлой стороне луны.




Михаил Гофайзен, 2006

Сертификат Поэзия.ру: серия 161 № 49861 от 12.12.2006

0 | 12 | 4008 | 29.03.2024. 11:50:43

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []


!!!!!!!!!!!!!!

Мудро, Миша! С поклоном, Люда

Блестяще.

ФИЛОСОФСКАЯ БОЛЬ

- А какая ещё боль бывает, папа?
- Всякая, дочка, но, прежде всего – человеческая.

Эпопея М.Г. поражает тем, что автор ПЕРЕЖИВАЕТ свою философию. Он её выстрадал, и, может быть, из-за этого уже потом она ПЕРЕЖИВЁТ его. Нет, нет, не слушайте меня! Они всегда будут вместе – он и она, она и он!

Всякий, кто дерзает рассуждать о “Последней метафизике” Михаила Гофайзена, рискует оказаться не на уровне мышления автора. Такова особенность этой незаконченной пока книги. Однако кто не рискует –тот не пьёт шампанского. Да и автору этой “финальной” феноменальной философской стихопрозы, наверное, самому хочется услышать простые человеческие мнения о своём творении.

Честно говоря, когда я читаю фрагменты М.Г., меня не покидает мысль, что что-то здесь не так, что между безукоризненно выстроенным логически миром и автором находится ещё один мир. Что автор как бы застыл между истиной и её зеркальным преломлением, и, только поменяв форму изложения, скажем, с прозы на стихи, он сможет сделать шаг в одном из возможных из этой точки направлений, сдвинуться с мёртвой точки пережитого в детальных подробностях старого мира. Воспользуюсь-ка я, пожалуй, терминологией самого Михаила.

«свет,
несущий информацию, не успевает достичь глаза, а безвозвратность уже царствует.»

Не успевает свет философов-предшественников Гофайзена, претворенный в единое целое Михаилом, достичь наших глаз, как он уже безвозвратно устаревает, а автор, не мешкавший тем временем ни секунды, уже успел уйти далеко вперёд. Как черепаха всегда на шаг впереди Ахиллеса! И то, что Михаил только что нам рассказывал, уже больше не является его собственным образом мыслей. Поэтому-то он и благодарит философов прошлого!

Существует странное несоответствие между поэтом и философом. Философ, в сущности, следующая ступень развития поэта. Поясню. Поэт постоянно ощущает боль жизни – и никуда не может от неё уйти. Философ же, в отличие от поэта, смотрит на земные события сверху вниз, он преодолевает земную боль космическими законами причинности. Но он не может до конца подавить в себе поэта. Да что там говорить? Он не может подавить в себе живого человека!!!

ФОРМУЛА ПАМЯТИ

«Жизнь прирастает памятью». Я бы добавил, что жизнь прирастает тем, что остаётся от памяти после её встречи с забвением. Жизни свойственна некая саморегуляция, в результате которой она сама решает, что ей помнить, а что – забывать. Но полного забвения не происходит: идёт сублимация части памяти в подсознание.

«Гори, гори, звезда моих идиллий!» Как же хочется порой человеку убежать в бомбоубежище идеализма! Но, выйдя из укрытия, герой Гофайзена начинает ощущать себя одновременно и ведущим, и ведомым, и учителем, и учеником, «и странником, и Вергилием», переходя на более родственный автору дантовский язык. Раньше бы это назвали раздвоением личности – и посоветовали обратиться к психиатру. Но теперь это ни к чему. Выросло время, и мы, его современники, выросли вместе с ним. То, что раньше было скрыто даже от глаз посвящённых, предстаёт нам в своей первозданной наготе. Мы уже несём этот объём противоположностей в своих душах! Два - в одном! И – поделом нам!

Нельзя не отметить активно культивируемую Михаилом Гофайзеном платформу преемственности философских и поэтических поколений, что особенно заметно в аллюзиях из сочинений знаменитых русских поэтов. Как-то в беседе с одним человеком я имел неосторожность заявить ему, что в своих рассуждениях дошёл до всего сам. На что он язвительно заметил: «Посмотрел бы я на Вас, если бы Вы не прочли в жизни ни одной книжки!» "Без преемственности мы обречены на вырождение" - считает Михаил Гофайзен.

И вот М.Г. опять возвращается к объёмному переживанию бытия: он хотел бы объединить память о прошлом с памятью о будущем. И сам же дивится дерзновенности и обречённости своего желания.
«Счастье – когда оба пространства совпадают. Мозг погружается в эйфорию, душа захлёбывается чувством лёгкости и полёта, ликуя от осознания полноты бытия. Но как обманчиво ощущение этой свободы и безграничности собственной силы! Как мимолётно и вероломно!»
И поэту нипочём, что он зван и избран. «Не до смерти ему ещё. Он не изгнан». Рай "must go on"! «Когда любовь сильнее смерти, то жизнь утрачивает суть». Браво, Михаил! Брависсимо! Какой жестокий и какой гениальный афоризм! Никто из смертных не развенчивал оптимизм необратимее! Если, конечно, считать, что этого ещё не сделал до Гофайзена Шопенгауэр...


Миша! Здравствуйте. Выпало несколько минут, и я хочу посвятить их Вам. Считается, что с женщиной - чего разговаривать... Но Вы-то поймете, что у иных дам-с и жизнь складывается так, а не иначе потому, что цитируют в разговоре с мужчиной кьеркегоров да борхесов, а нек. муж. этого не выносят - иные, потому что "вчера не звонил":), иные потому что такие беседы - прерогатива мужчин… Внимательно прочитала Ваши стихи и "преамбулы", с Вами (редкий случай) я бы поговорила... Поэтому я читала эту Вашу страничку, сожалея, что звенья опустила, но постараюсь наверстать-подверстать. Это стихи умного и талантливого человека, причем "умного" тут важнее (мне) вот почему: бывает, ч.н., дар случайный, причем человек своей жизнью отрицает то, что пишет. Вы, смею надеяться, соответствуете своим поэтич. выводам, где опыт размышления над истиной претворяется в произведение искусства, которое будет востребовано людьми, на эту волну настроенными, короче, Вы работаете на будущее, если мы его заслужим (это не означает конца света, а всего лишь то, что Ваш читатель может вымереть, как вид, простите, что упрощаю - "порода" иссякнет). Поэтому всегда с интересом читаю, иногда мне, честно, сказать нечего, так как я чувствую ограниченность… своего ну не кругозора, а бессилия возразить. Мне нужно, чтобы у меня "заболело" там же, где у Вас, но часто так и случается. А вот слов все это выразить, бывает, недостает от самой банальной усталости. Тем не менее, к Вашей "папке", куда я поместила все Ваши стихи (у меня пр-мы с сетью вечные), я возвращаюсь часто. Короче, пишите - у меня "болит" там же, где у Вас, значит: не омертвело еще… Вот, сегодня не скупо:)? Всех благ. Ваша Оля.
PS. На "Сжимают горло междометья...", помнится, писала уже на ЧХА в январе аж, что-то пафосное до... но мне не стыдно: прекрасные стихи!

Глубокоуважаемый Михаил! Верю Вам "на слово", что все Ваши построения точны, мудры, выстраданы. Для меня, признаюсь, это не главное. Но какие великолепные стихи! Думаю, что Вы все же Орфей, а не Платон. Очень дружески! Юрий

Миша, я поздравляю Вас с таким глубоким произведением. Сегодня, на четвертый день после операции, мне было бы чрезвычайно трудно прочитать большое произведение, но это давало много пищи душе, и оторваться я не смог. Какие мощные стихи 1-5 ! Геннадий

Глубоко, мудро, талантливо.
"Когда любовь сильнее смерти, то жизнь утрачивает суть" - гениально.
Как философ философу :)

Однако...
Однако, что ещё можно ожидать от Гофайзена :)

Благодарю вас господа Зенон и Гейзенберг, и Гофайзен. Миша, восхищаюсь вашей эпичностью! Т

«Любой видимый объект - ложь - хотя бы в силу того, что за время, которое
проходит от брошенного взгляда до осмысления увиденного, реальность
многократно успевает пережить свою смерть и наступившие изменения
становятся необратимыми»

Необратимо только то, что было, с этой точки зрения любой видимый объект имеет истинное значение, понимание только в прошедшем времени, но тем не менее он его имеет и это не есть ложь.


«Мысли, сердце, плоть откликаются на то, что давно кануло за горизонт,
придавая привкус горечи даже самым сладким чувствам. Сознанию открывается пантеон усопших мгновений, место прописки которых – вечность, где нет ни времени, ни пространства, где всё уже было, даже если ещё не случилось.»

Если оно уже было, но ещё не случилось, то значит у тебя есть предчувствие, ожидание счастья и оно без привкуса горечи, ведь оно не случилось ещё и ты не знаешь наверняка уйдёт ли оно от тебя или ты останешься вместе с ним в этом «было».

«3. Память – это поиск и ожидание себя в графстве видимых объектов, в «дне вчерашнем». Поиск и ожидание в «дне завтрашнем» – лишь желание. Первое –
застывшая вспышка, образующая реальное пространство собственного «я».

Что-то мне кажется что эта часть пункта 3 противоречит вашему пункту 1, но может это я уже плохо соображаю…


Я бы ещё поговорила, да наверное надо заставить себя поспать. Желаю не терять удовольствия от размышлений.
Снежана.

P.S. Чем мне нравится философия, так это тем, что она не способна достичь истины, хотя иногда даже движется в нужном направлении.
Что-то вроде вечного двигателя мысли.
Можно доказать то и обратное тому.:))) Было бы желание....