Средь этой осени глубокой,
Что дразнит слух и видит око
Я для себя приберегу:
Траву и небо, ветер вольный,
Печальные холмы и волны,
И ржавый челн на берегу.
Что вдруг велит ступить в дорогу,
Какую стелет понемногу
В дождях угасшая листва?
Ты здесь, надев перед гостиной
С тесьмою тапки и личнину
Смирения и торжества,
Пойдешь бродить от двери к двери,
Глядя в окошки на деревьев
Заиндевевшие стволы,
На лес и дол - бледны, как прежде,
И каждый куст рояль содержит,
Молчанья полный до поры.
В те дни, во времени беспечном
Все были живы. И, конечно,
Был каждый выпить не дурак,
Из тех, что на порог ступали,
И в час веселья в этом зале
Звенел хрусталь, горел очаг,
Но дерева склонили выи,
Где, говорю, снега былые? -
Все пусто. Лишь туман окрест
Маячит сыростью морозной.
Ты, дух лукавый и серьезный,
Бессменный стражник этих мест,
Храни печаль, храни отраду -
Пусть лес щебечет за оградой,
Пусть будет речь Оки слышна -
Я здесь останусь. Разреши мне
Смотреть на стынь полей предзимних
Из венецийского окна.