Июнь не погасишь… но туча смогла:
Стремглав налетела нежданная мгла,
И выскочил гром, и ударил –
И в панике ветер выискивал путь,
И первые грузные капли на грудь
Упали… редки, как медали.

Мечтания – блажь, обещания – ложь!
А вовремя под козырёк не возьмёшь –
Останешься мокрым до нитки.
Компания: сам, зарифмованный сплошь,
Две дамы с собачкой, красавица-брошь
Да бомж, хоронящий пожитки.

Позируем. Зябко сторонимся брызг.
Дождь – вдрызг, аж собачка срывается в визг,
Скулит: мол, не надо оваций!
На кадрах – мгновенья: и страх одалисок,
И бомж, каменеющий, как обелиск, –
От вспышек шальных папарацци.

Просодия шорохов и голосов:
Плеск, гомон, шуршание, уханье сов
И даже собачье контральто.
Лишь я не жужжу – отложу на потом, –
И грустно гляжу, как нырнуло в поток
Тяжёлое тело асфальта.

Над ним суета королевских корон:
Родятся и гибнут, как будто Харон
Листает этюдный задачник.
Запрыгали градины, и белизну
Меняют, едва прикоснувшись ко дну,
На призрачность жизни прозрачной.

Ну вот, наконец-то, пошли пузыри,
Осталось недолго до новой зари –
Ещё полчаса катавасий.
Стою молчаливый в разгуле стихий,
И вроде бы мысли, и вроде стихи
Всплывают и кружатся в вальсе.

А гром, уползая, гремит, что твой джаз!
Шагну вдруг, отчаявшись переждать
В заложниках съёмки натурной,
Прокуренный хрип бедолаги бомжа
Да верхнее ля забулдыги дождя,
Звенящего жестью ноктюрна.