Карандашные наброски

(бессистемно)

1.

Как тривиально в заурядный светлый день
Бродить по пажитям и набережным мира,
Когда парча небес, искрящаяся славой в день погожий,
Не так ярка, задумчиво-туманна,
И мягкий шорох падшего листа
Созвучен лёгкому прикосновенью света…
Пустынны улицы. Податливо сомкнут
Весь веер звуковый, он вытеснен лазурью,
Неяркой, матовой, струящейся неслышно
На холст некрашеный московских мостовых.

2.

Есть вечера, когда раствор пространств
Залит по горизонт эмалью голубою,
Уже не пламенной, и внемлет луч отбою,
Изящно прост его прощальный реверанс.
Фанфары схлынули, утишилася рябь,
Органами звуча предстала бесконечность,
И где-то в вышине прошествовала вечность,
Блаженством напоив иссохшуюся хлябь.


3. Зимняя горячка

Лукавой бестией зима
Скрипучим полозом иллюзий,
Изжог, оказий и контузий
Нагрянет шествием с ума.

Толпой горячечных даров,
Столпотвореньем курток, пряжек,
Ушанок, варежек, подтяжек,
Рейтуз, картузов, джемперов…

И, если снег летит на свет,
А в теле вымерз каждый атом,
Зима – патологоанатом,
Отнюдь не психотерапевт.

4.

В церквях у Господа прохладно и светло,
Опоры куполов – лиловый и зелёный,
Наплывы серебра и звёзд хамелеоны
Погружены в одно озёрное стекло.

На хорах ладана и цвета торжество –
Немой огонь голубоглазой благодати,
В хитоне солнечном и в обагрённом злате
И Богоплоть и Человекобожество.

5.

Безмятежно сидящий ночью на краю постели,
Объятый и обнимающий, проницающий и проницаемый,
Я нахожу безумную и совершенную прелесть
В уравновешивающей всех и вся Вечности.
В лиловых сгустках очевидной бесформенности
Можно утопать до бесконечности,
То растворяясь в ночи, то вбирая её в себя.
Её (ночи) время, однако, ограничено,
И полыхающим сердцем среди убегающего сумрака
Появляется Солнце, постепенно разгоняющее туманы.
Краски приобретают насыщенность,
И становится отчётливо и неотвратимо-очевидно,
Что выше и чище всего на свете
Только одно – Небо.

6.

Сложилось как-то так, что мне не дан попутчик,
И я хожу один по улицам Москвы,
И оставляю след подошв на мостовых,
Которым я и адъютант и подпоручик.

Брусчатка и асфальт – московское подворье,
Разбит кирпич надвратной церкви в Остожье,
Как запах пороха в заржавленном ружье
Здесь святости печать в былом многоузорье.

Природы Царский вход – май всех и вся угодник,
В озёрной вышине весь день висит луна,
Руно черёмух спит и дышит в подворотни,
Вечерний стынет чай, им вся упоена
Москва, которой я и каменщик и плотник.

7.

Когда гаснут последние фразы
На холсте уходящего дня,
Светолюминофоры огня
Наполняют стеклянные вазы.

Растеклась по ладони слюда
Ароматной оранжевой лени…
Совокупность земных направлений
Замыкает небес широта.

Не зови до восхода меня,
Возлюбившего иконостасы,
Аксельбанты и молний лампасы
Авиаторов трубного дня.

Игорь Щёголев, 2006

Сертификат Поэзия.ру: серия 893 № 45179 от 29.05.2006

0 | 1 | 2796 | 25.04.2024. 17:14:42

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []