***

Мне было бы холодно в мире продутом,
Но греет сурово шотландская шерсть,
И я становлюсь молчаливей, как будто
Меня родовая преследует месть.
Клинок почерневший и кожаный пояс,
У тайных костров опаленная шерсть...
О ком же, о ком эта древняя повесть? --
Здесь некому этот орнамент прочесть.
Я знаю, там каждое слово весомо,
И верить опасно в случайную весть,
И вновь умолкаю встревожено, словно
Меня родовая преследует месть.
И вижу... едва лишь сомкнутся ресницы...
Склоняется женщина у камелька,
Стучат друг о друга вязальные спицы,
Сверкают, как два неразлучных клинка.
Там денно и нощно суровая стража
Безропотно служит столетней карге,
В корзинке ее не кончается пряжа,
Не гаснет веселый огонь в очаге.
И все, кого этот огонь согревает,
Уверены твердо, что все еще есть
Жестокая память и сталь родовая,
А также удача,
отвага
и честь!

1985