Страна каравеллой вошла в полосу сентября
Страна каравеллой вошла в полосу сентября.
Дожди и шторма предвещает грядущая осень.
Но пьян капитан, и утеряны все якоря,
И риф впереди, на который волна нас выносит.
Так что ж ты, команда! Бери в свои руки штурвал!
Тебе ли бояться стать духом и телом сильнее!
Ведь он же не каторжный сброд в кабаках вербовал,
Чтоб так беззастенчиво вешать матросов на рее!
Еще не темно, но все гуще удушливый мрак.
И вторят ветрам до предела уставшие снасти.
Так что ж ты, команда! Когда тебе дорог твой флаг
И жизнь дорога - выбирай между жизнью и властью!
Русская речь
За красоту ее глагола,
Живущего в сердцах людей,
Наш киевский Савонарола
Грозит анафемой своей.
С ожесточеньем, иступленно,
Чтоб и звучание пресечь,
Трактует адские законы,
Искореняя нашу речь.
Что нам истории уроки?
О, как Флоренция давно
Сжигала дантовские строки
И Боттичелли полотно.
Картины Липпи, стих Петрарки
Под отупевшей черни вой
Облизаны кострищем жарким
И взмыли пеплом над толпой.
Так и сегодня в нашей жизни
Языкознанья роскошь - срам.
И русский - главный враг Отчизны -
Из школьных исключен программ.
Заботясь о судьбе народа,
Для тех, кто к Пушкину привык,
Его бездарно переводят
На государственный язык.
А те, кто Украину славил
Нетленной русскою строкой,
Отнесены к иной державе.
Понять бы, Господи, к какой!
У глупости свои оттенки.
В патриотической тоске
И злобе вырвут из Шевченко
Все, что на русском языке.
Но аналогии не ищут,
Да и примеры не нужны.
Не плакать бы над пепелищем
Своей сгорающей страны.
Когда беда ломилась в ставни
Когда беда ломилась в ставни,
Садилось горе у крыльца,
Старинным плачем Ярославны
До края полнились сердца,
С полумонгольскими глазами,
Надеждой сдабривая грусть,
В светелках, перед образами
Молились истово за Русь
Подружки, бабоньки простые,
Строкой воспетые в веках,
Неиссякаемость России
Качающие на руках.
И не исчислить их примеров,
Чувств не постигнуть глубину,
И нет у нас наград за веру
В любимых, Бога и страну.
Папин день
Рассветало. Введение в день
Разводило кефир на тумане
И на этой дешевой сметане
Выпекало рельеф деревень.
Поезд шел из Москвы на парах,
Предлагая скучающим душам
Где южнее - там ведрами груши,
Где восточней - кедрач в лопухах
И картошку. Она по купе
Разносила тот запах знакомый,
Густо сдобренный счастьем и домом
В непростой офицерской судьбе,
Где сквозь окна бывали видны
Убегавшие вдаль расстоянья,
Из которых росло пониманье
И себя, и людей, и страны.
Своя война
У каждого своя война,
Свои счета, свои потери.
Зато на всех одна страна,
Которой мы привыкли верить.
Но, несмотря на кровь и ад,
Тогда несложно было это
Понять: кто - прав, кто - виноват,
На свой-чужой деля планету.
И бесконечно дорога
Была мечта дойти до дома
И жить, и не искать врага
Среди любимых и знакомых.
А вышло все наоборот:
Твердя о чувствах сокровенных,
Мы расчленяли свой народ
На языки и даже гены.
Нам уготовили удел
И размежевывали ловко
На тех, кто думал под диктовку,
И тех, кто жить так не хотел.
Вот и сегодня: "Так!", "Не так!" -
Лишь лаем полнится округа.
Опять Отчизна, как собак,
Нас натравила друг на друга.
Как прежде жив приказ "Вперед!"
Без объяснения причины
Нам Родина, любя народ,
В который раз стреляет в спину.
Мы возвращались с фестиваля
Мы возвращались с фестиваля
И были счастливы вполне,
Что там свои стихи читали
И пели песни о войне,
Что чтила и живых, и павших
Вся многоликая страна,
И стала жизнь гораздо краше,
Когда окончилась война.
И вот на киевском вокзале,
Где густ перемещенья дух,
Мы вдруг, опешив, увидали
Мальчишку лет примерно двух.
В рубахе грязной, как в тулупе,
Но сконцентрировано зло
В том, что, казалось, он наступит
Босой ногою на стекло.
И горечь в дворнике убогом,
Все объяснившем без затей:
"Вы, господа, идите с Богом!
Здесь много брошенных детей!"
И сразу стала очевидна
Изнанка нашей тишины,
И до противного обидно
За невернувшихся с войны,
За тех, кто пережили гетто,
За узников концлагерей.
Страна моя! Да ты ли это
Бросаешь собственных детей?!
И сжало горло от удушья,
И боль держала, как в плену:
Когда мы к детям равнодушны -
Мы проиграли ту войну!
Ориентир
Мы пообвыкли, притерпелись
К коллапсу совести не вдруг.
Мы долго впитывали ересь
О чистоте сверх ловких рук
И заблудились в межсезонье:
В душе - туман, в глазах - дожди.
Лишь бомж, увядший на газоне,
Ориентиром впереди.
Весна
Вампирит мир проснувшейся весной,
Оскалены сосульки на карнизе,
Нахально брызжа бешеной слюной
В извечно повторяемой репризе.
Нет ни любви, ни замыслов, ни сил,
А лишь боязнь неодолимой скуки.
И небо в грязных пятнах от чернил
Сдавило горло, словно чьи-то руки.
И тягоcтен удушливый уют,
Где манит подсознательно аптека.
И даже птицы песен не поют,
Сочтя опасней гриппа человека.
И в Раде хищно рвут на части власть
Озлобленною сворой, как собаки.
С востока норовят на нас напасть
Отравленные газом вурдалаки.
Зовут оборонить свою страну
От упырей. И всем стоять стеною.
Идет весна. И я иду ко дну.
И мир вокруг сошел с ума со мною.
О языках
От ватрушек устав и мацы,
(Знать, по-русски и идиш слабо),
Я решила писать в жанре цы*,
Пригласив в консультанты Ли Бо**.
А еще я - канатный плясун
Да, к тому же, неплохо пою.
Только в новой династии Сун***,
Как мне кажется, все по Лу Ю**.
Потому-то о чем ни пиши,
На каком языке ни тоскуй,
А расскажут тебе про Су Ши**,
И пошлют в направленье Цзян Куй**.
Я решила исправить изъян
И придумала выход. Он крут:
Подпишусь под стихами Чэнь Лян**,
И в Китае меня издадут.
* -песенный жанр китайской классической поэзии
** - китайские поэты, писавшие в жанре цы
*** - китайская императорская династия, основанная в 1127 году
Буратино
Не слушают. Не мыслят. Без труда
Любого пристегнут к числу врагов.
Читайте "Буратино", господа,
Чтоб не засеять поле дураков,
Где лишь сладкоголосьем лживых фраз
Прикрыт шовинистический угар,
И дергает за нитки Карабас,
И плеть ему подносит Дуремар.
А тот, кто ищет правду, - злостный враг.
И с болью погибает оптимизм,
Коль носом упираешься в очаг,
В котором накаляется фашизм,
Марионеток злобствует толпа,
Отбросив зравомыслие в утиль,
И даже промеряют черепа,
Выискивая украинский стиль,
Напоминая тридцать третий год.
Мир это проходил уже не раз.
Куда ж тебя толкают, мой народ?
Какую сказку сочинят для нас?
Парад
Мы шли шеренгой на парад,
И кто-то выдохнул: "Смотрите!"
На костылях в окне солдат
Стоял, накинув старый китель.
А в нем жива была война,
И ноги отняты снарядом.
Он у открытого окна
Сражался, как под Сталинградом.
Колонны празднично текли,
То марши слышались, то вальсы.
А он впивался в костыли
Костяшками сведенных пальцев.
Казалось, что он мог еще?
Но словно там, на поле боя,
Идущим подставлял плечо,
Отчизну закрывал собою.
И был тот стержень, тот накал,
Стократ умноженный весною,
Что нам почувствовать давал
Себя великою страною.
Он принимал у нас парад,
И мы равнение держали.
"Ура, отец! Ура, солдат!
Победе - слава!- мы кричали, -
"Да будет проклята война!"
Мы шли, старательно готовясь
К тому, что у его окна
Сдавать экзамен будет совесть.
Ведь не сторонник крайних мер,
Какой душой, какой ценою
Он нам показывал пример,
Сражаясь до конца с войною!
Давно уж нет его. Но там,
Где боль перерастает в небыль,
Горчат солдатские сто грамм,
Прикрытые спасенным небом.
Ах, этот долгий суд
И.Б.
Ах, этот долгий суд,
Что мы зовем судьбою,
В котором каждый час
Поставлен под прицел
И Богом, и людьми,
С их вечною борьбою
За счастье, за любовь,
За радостный удел.
Ах, этот долгий суд,
Где ищем снисхожденья,
Боясь свои грехи
Прилюдно оголить,
Где каждому из нас
Всего одна с рожденья
Дарована земля,
Чтоб истинно любить.
И бесполезен труд,
И тщетные старанья
Испить в чужой стране
Хрусталики дождя,
Выпрашивая в ней
Взаимопониманье,
Себя теряя тут,
И там не находя.
Тема: Re: Русская речь Людмила Некрасовская
Автор Александр Закуренко
Дата: 01-05-2006 | 20:06:20
Полность с Вами солидарен, можно еще предложить переводить русскую поэзию и прозу Леси Украинки, М. Коцюбинского, Марко Вовчок на украинский, а их русское творчество назвать оккупационным.