Илане Эссе

Хмурое небо. Сентябрь раздевает парк.
Зренье выкалывает кустарник.
Изо рта вместо речи выходит пар -
речь тебе не нужна, потому что странник
больше молчит, упражняя свое нутро
глотать всухомятку письмо без правил,
погружаться в пейзаж, вспоминая про
тех, кого навсегда оставил.

Луч вонзается плавно в кольцо сосны,
добела, раскаляя готичность игл.
Каждой ночью тебя отправляют сны
во времена беззаботных игр,
где кожаный мяч разбивал стекло,
и дворник бил в тучи струей из шланга,
где в дюнах февраль сохранял тепло,
и в джинсовом море спала Паланга.

Ты вечером поздним накроешь стол,
прочтешь на конверте размытый адрес
и вспомнишь, как в детстве, войдя в костёл,
услышал впервые: «In nominе patris...».
И, после, оставив открытой дверь,
с мятым ковром рукописных текстов,
не променявши ту жизнь на две
жизни других, обратишься в бегство.