Документ, дающий право на проезд

Эта совершенно правдивая история имела место 4 декабря 1995 года в СПб. “ В связи с закрытием участка первой линии метрополитена” от Выборгской до какой-то там орды подземных путешественников пользовались второй линией: Просвещение - Купчино...


Этап 1
Когда нас выбросили из троллейбуса, это было не самое худшее. Впереди было метро. И толпа - много-много хороших, но несчастных людей. А очень несчастный человек становится очень плохим.
Ступеньки бесятся и играют в чехарду, упорно не желая попадать под ноги. Спускаюсь куда-то. Как за соломинку цепляюсь взглядом за звезды. Наверное, так должен выглядеть спуск в преисподнюю. А ты идешь: через это надо пройти. Кругом люди, море людей, масса, толпа, поток, орда - много-много человеков... Не вижу лиц. Затылки, воротники, плечи. Ступенька вырывается из под ступни. Над головой бетон. Все. Отрезаны от вселенной... Человеки кругом серьезные, молчаливые, сосредоточенные. Они знают: им предстоит тяжелый труд, они должны донести себя - как единицу жизни - до заветной цели...
Душно. Искусственный свет. Воздуха нет. Движения тоже. “Пятиминутка”. Пять. Минут. Стоять. На месте. Интересно, бывают ли у вселенной простои? Что с ней происходит в это время? Наверное она накапливает в себе силы для стремительного полета в будущее... А толпа? Она тоже что-то накапливает и несомненно тоже рванет вперед, лишь только появится щель. Но то, что она накопила - не растворится в воздухе, а останется на душе легким, тонким шрамом, малозаметным порезом от вышибленного дверного стекла.
Шрамы - это страшно. В нашем подъезде мужчина “по пъянке” зарубил топором случайную гостью. Когда я утром спускалась по лестнице, еще не зная о том, что произошло ночью, я не поняла, что темные пятна на бетоне - кровь когда-то живого человека. Я брезгливо перешагнула и со знаком вопроса вышла на чистый снег. Когда я возвращалась, ступени были уже вымыты. Дома мне рассказали о ЧП. Ни он, ни она не были мне знакомы, но у нас - общий подъезд, общий город, общий воздух. И наши ниточки переплелись в одном клубке. Я не боюсь ходить по этой лестнице, но теперь у меня одним шрамом больше.
Невский - “труба”. Музыканты, нищие, торгаши. Музыка берет за душу, но не чистотой звука, а неистовым воплем “Купи меня!”. Нищие - тоже берут. Они легко и естественно вызывают жалость, но, прости Господи, не любовь. И мне стыдно давать милостыню, похожую на откуп. Честнее всех, пожалуй торгаши. Они не душу выставляют на продажу, не торгуют своим несчастьем и не смывают в трущобную канализацию высокое. Просто делают свое мелкое розничное дело.
Здесь все низко и грязно. Да, это “труба”, т.е. дальше некуда. Низкий тяжелый бетон потолка. Грязная мякоть-кашица под ногами. Стопор. Толпа топчется в тоннеле, выжидая, когда Тот, в форме, откроет дверь. Видимо так созревают революции.
Двинулись. Толпа медленной послушной рекой пробивается к заветной двери. пробиваются стареющие от жизни женщины, утомленные выпивкой и работой мужики, прибалдевшие, но (а может быть именно поэтому и) жизнерадостные студенты. Перетаскивают ноги, выволакивая ступню из-под чужого каблука, перемещают плечи, скосив губы и брови, принимая невозможные в природе позы. Театр абсурда? А что? Вся жизнь - театр...
Театр. Помню в Пушкинском ставили Гамлета. Мало что помню из постановки. Но две детали меня поразили: король в распахнутой рубашке и синтетических лосинах метался по сцене, обрушиваясь время от времени на гигантскую кровать, что не мешало ему подавать реплики; и второе - на похоронах Офелии придворные стояли под автоматическими зонтами. А как звучало “быть или не быть” - не помню. Не помню! “Жизнь - театр”, а вдруг так и уйду со спектакля, не запомнив ничего, кроме зонтов-автоматов и широкой толпы, втискивающейся в узкий дверной проем?...
Прорыв. У-р-р-р-а-а-а!!!
Человеки вокруг хватают зубами воздух и как солнцу радуются неестественно белому свету. Внос тела состоялся.


Этап 2
КПП. Боком проплываю в щель автомата. С сияющей улыбкой юродивой вытягиваю выше себя и выше них свой скромный документ, дающий право на проезд. Интересно, зафиксировано ли это право в Конституции? Или эта бумажка, доставшаяся мне с таким трудом (хочу, но не могу сказать такой ценой, потому что именно из-за цены и труд), неужели она лжет?
Ай-о-о-у-у-у... Ш-ш-ш-ш-ш...Надо потерпеть. у кошки болит, у собачки бо- ... По-моему, право на проезд не гарантировано ... ох... доку-...мента-...ми.
Уже где-то сбоку-сзади надрывно-жалобный визг контроллерши. Бои идут. И впереди тоже бой.

Этап 3
Битва за эскалатор. Ступеньки. Поехали. Вниз-з-з-з. Обш-ш-ч-ес-с-ству надо вниз-з-з. Чтобы где-то далеко-далеко через некоторое-некоторое время выехать наверх-х-х-х.
Вниз-з-з-з. Вниз-з-з-з. Криз-з-з-зис-с-с-с. Криз-з-з-з. З-з-з-арплату не платят. Все оз-з-з-зверели. С-с-с-стипендия пятьдес-с-с-сят тыс-с-сяч. Проез-з-з-здных не дос-с-с-стать. Вниз-з-з-з.
Эскалатор, розово-серый, зудкий сипит, сползая вниз. Второй эскалатор закрыт. Но вижу - по нему идет женщина. Не молода и даже не в бальзаковском возрасте. Дородная. Уверена в себе и в эскалаторе. А зря. Как заговор шепчу про себя: “Только бы выдержал, только бы выдержал”. Обошлось. Сошла. Тогда почему он не работает?
Жизнь протискивается в узкий ход. Что наша жизнь? Игра. Выигрывает тот, кто протиснется первым.

Этап 4

Над краем пропасти. Рельсы отблескивают сталью гильотины. Пожалуйста, не стойте так близко к краю. Жизнь коварна - она уходит не предупреждая. Бедная “красная шапочка” постареет за эти часы как за годы, от заботы о других она как русалочка потеряет голос. А они стоят. Над самым краем пропасти. Да, жизнь - это риск, но неужели такой глупый?
Гуд подходящего поезда. Похоже, кто-то смог войти, но нам до этого еще далеко.
Народ очень грустный, почти несчастный, но еще терпеливый. Убогий. Подошел, не вошел, вернулся со смехом и желчью грусти в голосе. Поезд-шанс, поезд-надежда, просто кусочек жизни ускользает в темный тоннель. Для нас он в будущем. Мы стоим. Терпим. Ждем.
Еще один (или одна?) убогий или убогая. На самом краю. Не дай Бог что-нибудь... А как спасти? Хотя, конечно надо не спасать, а оберегать. Но - как? Подходит состав, не входит почти никто, кроме убогого-убогой. Поезд убегает, унося еще один кусочек жизни.
Восьмая «электричка». Мы напротив дверей. Позади нас терпеливый, но настойчивый народ. Впереди - уже почти счастливый народ, раньше нас занявший место в этом поезде жизни. Входим и, не успели двери закрыться, нас выходят обратно. Посмотреть бы в глаза тому, кто обнаружил, что сытый голодного не разумеет.
Стоим. Снова под ногами лунный блеск электрических вен. Из темноты вылетает тревожный гудок. У нас уже нет выхода - только вход: в вагон или на рельсы. Еще терпеливый, но уже очень настойчивый народ сзади запихивает нас в голубую жестянку. Спасибо, братья. Ведь вы это из любви к ближнему?
Немного о рыцарстве. “Давай я тебя затолкну, а сам поеду следующим поездом?” - говорит он ей. Смешно? А может, это трагедия. Вдвоем им здесь места нет. Может быть это большая душа? Она отказалась. Правильно. “С любимыми не расставайтесь”.
“Осторожно двери закрываются. Следующая станция...”

Этап 5

Три станции как одна. Тело вытянуто, сжато и стиснуто. Голова вырывается из него к потолку, в котором ей мерещится Небо. Зачем так много людей? Почему - понятно, но - зачем? На душе осадок греха. Это мои ближние и я должна их любить. И я стараюсь. стараюсь силой воли отключить все чувства, кроме одного - будто бы мне хорошо с ними. Понемногу даже начинаю в это верить. Но вот рядом один... С ужасом чувствую, что он тоже - любит. Если бы только он знал, какая бездна между его переходным возрастом и страдальческой отрешенностью! Как же не хватает физической дистанции.


Этап 6

Черная речка. Место дуэли. Но это там - наверху. Наверху, где все светло, чисто и высоко как небосвод. А здесь - не дуэли, здесь - мышиная возня, скрытая от Неба, повседневная, будничная борьба за теплое место, без претензий на подвиг. И грязь затягивает даже память о том, что там, над головой... смертельно ранили... Да ну вас! Это было давно и неправда.
Из вагона выходят все. Мы тоже. То ли чтобы сделать людям приятное, то ли потому что нас меньшинство. Я определенно глупа - надеюсь войти обратно. Поезд, в котором осталось целых 10 минут нашей жизни убегает от нас. Его догоняет другой. Интересно, из чего строят вагоны. Если не из резины, то снимите шляпу перед природой - лишь она создала такое упругое вещество, как человек. И не пытайтесь меня убедить, что человек - не вещество. Это вещество, из которого делают историю. Чувствую, как от переизбытка испытаний бравада и самовнушение переходят в искреннее, пусть даже истерическое, веселье и радость, почти в наслаждение мукой. Страдать во имя ближнего (и вместе с ним)...


Этап 7

Приехали. Поднимаемся по родным ступеням. Сразу все - несколькими сотнями туш и душ. Рвемся к надежде, к освобождению друг от друга. Часы безжалостно режут вселенную на фрагменты. От Невского до Пионерской мы ехали полтора часа вместо обычных 20 минут. Я стала на полтора часа старше. Или насколько?
Первый шаг на эскалаторе. Серовато-розовый, он ползет наверх-х-х-х. к нормальной розовато-серой жизни. Чуть легче дышать. Но мы еще немного не в себе - мы еще друг в друге, в окружающих.
Не люблю оглядываться с высоты победителя. Но не выдержала. И вот оно: под ногами те, кто еще не дошел, под ногами - мое «прошлое», под ногами море, масса, толпа, поток, орда - много-много хороших, но несчастных человеков, каждый из которых в единственном числе звучит гордо...
Они рвутся на эскалатор - наверх - к гордой свободе друг от друга. Потому что там их ждет какая-то никому, кроме них не ведомая - жизнь.

Разумовская Наталья, 2005

Сертификат Поэзия.ру: серия 936 № 40520 от 24.12.2005

0 | 2 | 2138 | 24.04.2024. 20:13:38

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []