Стихи для стремительно взрослеющих детей

ВОРОНЬЯ СЧИТАЛОЧКА

Шла ворона по забору
и читала объявленье,
что, наверно, очень скоро
проведут ей отопленье.

По березе засочится
долгожданное тепло –
недоверчиво косится,
чешет лапою крыло.

Вновь забулькают капели
в подзаборные моря -
ждать осталось до апреля
ей четыре января.


ТИГРЕНОК

Глупый тигренок, рыжий-прерыжий,
лапы разъехались – не соберешь.
Милый тигренок, ну подойди же,
разве ты хищник? Нет, не похож.

Черные метки, хвостик дрожащий,
на подбородке белый пушок.
Скоро за шкирку мама утащит,
хочешь с капустой дам пирожок?

Глаз любопытный, словно котенок,
ты на шуршащий фантик скосил.
Ну до чего же всякий ребенок
до воспитанья кроток и мил!



АБРИКОСИК (ужастик)

Жил на ветке абрикосик,
круглым боком загорая,
он спросил: Скажите, Осень –
это тетенька такая?
А варенье – это больно?
А компот – не горячо?
Кто-то буркнул недовольно:
горячо, когда харчо!
И слизнул язык шершавый
абрикосик целиком,
там гулял гуляш по травам
запасаясь впрок жирком.


ПОБЕГ ИЗ ДЕТСКОГО САДА

Ужас белых халатов
с малолетства привит,
даже елочной ваты
ненавистен мне вид.

Я расшатывать зубы
начинала за год,
лишь бы тем душегубам
не доверить свой рот.

Вот пример достоверный:
в детский сад налегке
к нам пришли изуверы
без шприцов и «пирке».

Что удумали гады,
мало слез им от нас!
десять душ для услады
в свой застенок – сейчас!!!

Список жертв огласили,
но замешкались зря,
без особых усилий
тихо дверь затворя,

пробираюсь на волю –
будь здоров, детский сад!
Здесь орудия боли
не достанут мой зад.

До поставленной цели –
перекресток один.
Как трамваи звенели!
Сколько было машин!

Наконец-то награда –
муравейник людей.
Вот сюда мне и надо!
Кровожадный злодей

никогда не сумеет
здесь ребенка найти.
Лифт! Без лифта прямее
все у страха пути.

Два последних пролета,
коридор из дверей –
Мама! Хватит работать!
Удираем, скорей!!!



МОНОЛОГ КОТА, СТРАДАЮЩЕГО БЕССОННИЦЕЙ

Что там шуршит и действует на нервы?
Несносный тип по прозвищу хомяк
в сердцах газету потрошит, наверно,
все, что жуется, с вечера умяв.

Какая польза от бесхвостой мыши?
Возня да вонь и никаких манер!
Насколько б эстетичнее и тише
вписались рыбки в местный интерьер.

Что рыбки? Завели хотя бы птичек,
они так сладко утром верещат!
Одна сидела за окошком нынче
бездомная, облезла и тоща.

Верчусь без сна, мои изнылись кости.
Хотя бы кошку пригласили в гости!



УЛЬТИМАТУМ КОТА

Опять на завтрак эта дрянь –
вчерашняя сметана!
Зачем я встал в такую рань
и всех будил по списку?
Сосиску жалко для меня
из вашего кармана,
как будто я вам не родня,
а продавец сосисок!

Вы за порог, а я тут - вой,
сиди, как пес, под дверью,
и жди, когда хоть кто живой
придет с большим пакетом –
а там стиральный порошок!
Вы люди или звери?
И кто вонючим мой горшок
вчера назвал при этом!

Все! Голодовка на три дня!
Потом - прыжок с балкона!
И хватит нежностей с меня,
попридержите ласки
и лицемерные слова!
Я требую закона
в защиту права меньшинства
на порцию колбаски!



ТОЧКА ЗРЕНИЯ КАКТУСА

Зеленый толстый и колючий
и вечно пыльный на окне
жил кактус,
не цветок, а злючка,
в ежовой шубе, как в броне.

Он тихо злился на окурки,
в своем неприбранном горшке,
"Все люди -
полные придурки,
а дурь - в дымящейся башке!"


БУСЯ

В тебе слепые видят только крысу,
и почему-то розовый и гладкий
забавный хвост твой называют гадким.
Не понимаю, чем затылок лысый
приятнее на ощупь или внешне,
ведь ты куда милее и потешней.

А как блестит при свете эта шерстка!
Шампунь-бальзам тебе совсем не нужен,
иные люди пахнут даже хуже.
Ты так смешно захватываешь в горстку
кусочек сала с выраженьем строгим,
тебя кормить приятнее, чем многих.

Веселый нрав, общительный и смелый
ценю лишь я, а мой ленивый кот –
похоже, что совсем наоборот,
когда его гоняют то и дело,
и норовят куснуть исподтишка,
«Убил бы гада!» – да кишка тонка.

В тебе слепые видят только слепок
с подвальных крыс, а ты – всего лишь, Буся,
и без причины сроду не укусишь.
Ты, как мартышка, и вертляв и цепок.
Мне жаль кота и крем от целлюлита,
ты даже тюбик скушал с аппетитом.


ТИЛИ-ТИЛИ-ТЕСТО

Я люблю смотреть невест,
все они красавицы!
Вот жених не пьет, не ест,
лопаясь от зависти.

У невесты и фата,
и перчатки длинные,
и прическа завита,
платье, как старинное.

У нее цветов букет,
бант в букете шелковый,
а жених – что есть, что нет,
потерять недолго ведь!

Жениху-то каково? –
Все спросить хотела я.
Хоть бы шляпу для него
Выдумали белую!


ДРУГ

Мне имя звонкое Дружок
придумала семья,
я долго выучить не мог,
поскольку Шарик я.

С утра выгуливал отца,
учил гонять ворон,
так и не понял до конца,
чем недоволен он.

О цели выхода во двор
я вспомнил, спохватясь,
лишь дома, выслушав укор:
«А это что за грязь?!»

Когда мне в миске дали суп,
я уши в нем помыл,
мосол подальше отнесу,
ребенок очень мил,

но кость ему я не отдам
делиться - не с руки,
у этих человечьих мам –
нахальные щенки.

Пришла соседка, принесла
котлетный запах рук,
куснул за палец – Вот дела! –
наказан, как не друг.

Как псу какому: «Место! Марш!»
Прогнали на порог!
Вам жалко старый тапок ваш?
Что ж, погрызу сапог.


ПОСЛЕ ПОЛНОЛУНИЯ

Стайка ежиков летучих
до утра гоняла тучи.
Вот они загнали в угол
лунный мячик желтый круглый
и кроссовкою ежовой
прокололи мячик новый.
Сдулся мячик, стал кривой.
Ладно, Ведьмочка, не вой!
Через двадцать восемь дней
будет он еще полней.


СКАЗОЧКА ПРО ТО, КАК БАБА ЯГА ЧУТЬ ЗАМУЖ НЕ ВЫШЛА


А избушка на курьих ножках снесла как то раз бабку Ёжку. А потом эта самая бабка прикормила облезлую кошку, рыжую с белыми лапками. Кошка стала такая важная, умываться и то не желает, перемазалась черною сажею, спит да ест, да кругами гуляет.

А однажды посватался к бабке Водяной из соседнего болота. Бабке замуж, ну, страсть как, охота. Нарядилась в парадные тапки, расчесала космы ногтями, обмотала прическу портянкой, собрала приданое в лукошко. Только-только вылезла наружу – тут как тут ее любимая кошка. Под ногами так и ластится и кружит, – черная, чернее не бывает. Раскудахталась избушка кривая.

Бабка сроду не была суеверной, но намедни с печки брякнулась видно, стала женщиной ранимой и нервной. И подумала, что ей несолидно из жилплощади, да с видом на сосны, – в комариное вонючее болото, где жених ее слюнявый несносный с лягушачьей икрой бутерброды, приготовил им на свадебный ужин. И невесту чуть на кошку не стошнило. «Да на кой нам слизняк этот нужен! Пусть подавится собственным илом!» Подхватила она кошку в лукошко, забралась в свою корявую избушку, ставнями задраила окошко, «Лучше стану я страшилкой-старушкой!»
Кошка сделала нахальную морду, потянулась и легла на подушку: «Зато будешь неприступной и гордой!»